Последние слова заставили меня расхохотаться. Невольно припомнилось, как в тот год, когда я покинул свой мир, французы раскатали нашу сборную на чемпионате мира со счетом восемь-один.

– Вот именно – смех и только! Франция, с ее великой утонченной культурой, и футбол! Надеюсь, долго это не продлится, иначе я буду плохо думать о французах. На месте их королевы я бы эту игру запретила! Под страхом публичной порки, вот так!… Кстати, ты не забыл? Мы же собирались съездить в город! – Сообщив это, супруга поспешила меня покинуть.

Я начал просматривать сегодняшнюю почту. Первую дюжину писем составляли уже упоминавшиеся моей женой всевозможные проклятья по поводу зверской расправы над Лаяной и требования воскресить ее, хотя бы с помощью самого Адримана.

В послании со штампом Вышневолоцкого университета какой-то профессор упрекал меня, что в своих фильмах я проповедую антинаучную гипотезу о существовании Атлантиды, тем самым вводя в заблуждение юные неокрепшие умы.

Было довольно трогательное письмо с Аляски, от клуба (здесь говорили – товарищества) поклонниц женских персонажей моих фильмов. Они занимались стрельбой из лука, конным спортом, фехтованием, разнообразными единоборствами, а самые храбрые даже летали на планерах (в «Багряной скале» Лаяна с Лайли и Мраком бежали из крепости злого чародея на самодельном дельтаплане). К письму было приложено цветное фото членов клуба, которое я предпочел побыстрее спрятать в ящик стола. С учетом того, что почти половина девчат была одета в костюмы, скопированные с одеяний их любимых героинь, вряд ли фотография вызвала бы восторг у Марите.

Что делать – моя жена хотя талантливая и добрая, но капризная и взбалмошная особа, к тому же не ревнующая меня разве что к одним только соснам, окружающим наш дом.

Таких писем я получаю много и, наверное, еще больше получу. Все-таки, как ни крути, а я успел уже давно стать знаменитостью. Не звездой, конечно, – тут мне далеко до жены.

Но фильмы по моим сценариям как-никак показывают, и деньги за это хоть и не такие большие, как хотелось бы, а капают.

Как все-таки странно: в своей жизни, в детстве да и позже, я кем только не мечтал стать – летчиком, космонавтом, великим изобретателем, гонщиком, знаменитым джазменом. Но никогда – торговцем, моряком или киношником. Но именно это осуществилось.

Да, с моей биографией поневоле сделаешься философом!

Я отодвинул декоративную панель на стене над столом – наивную защиту от воров – и занялся спрятанным за ней сейфом. Это вошло у меня в привычку – проверять его содержимое регулярно, и на то была причина".

Вставив ключ в третью по счету скважину – две другие намертво блокировали замок – и набрав код из букв и цифр, я открыл сейф.

На верхней полочке лежал шестнадцатизарядный «Арктуро» с клеймом Миланской оружейной фабрики – медвежьей головой. Он полагался мне как судовладельцу. На нижней лежала нетолстая пачка денег, папка с документами (бумаги на дом и договоры со студиями), коробка малокалиберных патронов для «Ласки» – крошечного дамского револьверчика (в последнее время Мария завела привычку всюду таскать его с собой). Тут же стояла шкатулка с украшениями. Не самыми дорогими – те хранились в нашем банковском сейфе.

Но не золотые цацки, которых за прошедшие годы через мои руки прошло немало, и тем более не оружие интересовало меня.

Там, среди запонок и цепочек, лежал темный золотистый кристалл, заключенный в строгую стальную оправу. Вытащив его, я осторожно сжал его в ладони и закрыл глаза. Ничего не произошло. Выждав минуту, я положил его обратно.

Помню, как-то мы тоже собирались на очередной светский прием, и я застал жену перед зеркалом, примеряющей Застывшее Пламя. Я еле удержался, чтобы не кинуться к ней и не отобрать бесценный камень, но в последний момент сдержал себя: не хватало еще привлечь ее внимание к этому и без того странному украшению. Весь прием я сидел как на иголках, боясь, как бы она, не дай бог, не потеряла его или как бы он не ожил в ее руках. К счастью, все обошлось, и больше моя жена его не надевала. Должно быть, слишком скромное украшение ей не понравилось.

После этого случая я вновь подумал о том, что кристалл надо спрятать понадежнее, но опять ощутил странную, иррациональную боязнь расстаться с талисманом Древнейших надолго. Словно бы это грозило мне чем-то страшным.

Хотя что такого особенно страшного могло грозить мне здесь, в этом мире?

Тут все было как будто похоже на мир, где я родился. И одновременно почти все было другим.

Корабельный штурман назывался пилотом, а летчик – штурманом (самолеты тут изобрели в Голландии).

Англия, всегда бывшая самой заурядной страной, была уже лет триста с лишним как республикой, во главе которой стоял лорд-протектор, а во Франции до сих пор правили короли (на данный момент – королева). Королева правила и Ирландией.

Италия являла собой своего рода федерацию мелких республик и монархий, возглавляемую тремя консулами, избиравшимися на год. Один представлял республики, еще один – королевства и герцогства, а третий назначался римским папой. Мальтой до сих пор управлял великий магистр Ордена госпитальеров.

На месте Китая было пять государств – от Маньчжурии на севере до Тибета на юге. Индия никогда не была колонией европейцев (до сих пор там у власти кто-то из Великих Монголов). А Японские острова были разделены на два примерно одинаковых государства – империю Ниппон на севере и христианское королевство Рюкю на юге, со столицей на Окинаве, которому принадлежал также и Тайвань, именовавшийся здесь Формозой.

В этом королевстве имелись, кроме короля, еще и графы, маркизы и бароны, а также кардинал Японский и Формозский. Один японец еще в прошлом веке даже был выдвинут на должность папы, но, естественно, не набрал голосов.

Кстати, шестьдесят с лишним лет назад Ниппон и Русская держава воевали, после того как поклонники Аматерасу высадили десант в Корее, но, в отличие от знакомой мне истории, захватчики были с позором вышвырнуты с материка, а их флот пущен ко дну.

Вторым по величине государством мира была Португальская империя, включавшая территорию Бразилии – просто кто-то из королей перенес столицу государства на Американский континент.

На месте Штатов и Канады – целая куча испанских, голландских, скандинавских, ирландских, французских и даже индейских государств.

Впрочем, довольно о местной истории и географии.

Скажу лишь, что это было далеко не самое худшее место, где я мог оказаться.

Тем более что именно ему, видимо, суждено стать для меня домом на всю оставшуюся жизнь.

Мирный, благополучный, спокойный континуум. Ни атомного оружия, ни тяжелых стратегических бомбардировщиков, ни отравляющих газов. Последняя большая война, которая могла бы претендовать на звание мировой, произошла восемьдесят пять лет назад. Единственная сверхдержава – та, в которой я живу, – давно уже не озабочена новыми завоеваниями или химерой мирового господства.