– Значит, Башни больше нет? Это было бы хорошим воспоминанием…

Я не могла заполнить все пробелы ее памяти: сама не знала многого и слишком устала, чтобы расспрашивать мужа. Главное, все плохое кончилось. А с остальным разберемся.

– Мы все тебе обязаны, Вель.

– Можете начинать рассчитываться. Выпить есть что-нибудь?

За все время, о котором она теперь не помнила, я не видела, чтобы Авелия пила. А сейчас она плеснула из бутылки, отобранной Сумраком у Зэ-Зэ, в гнутую походную кружку самогона и выпила залпом, даже не закашлявшись. Налила еще.

– Не нужно. – Сэл отобрал у нее кружку. Хлебнул сам. – Тебе еще гостей встречать.

В отличие от него эльфов я сразу не почувствовала. Фразу о гостях поняла, лишь когда в десятке шагов от костра, где остались Мэт с ребятами, вспыхнули яркие факелы и, рассекая пространство, появились из пустоты Аэрталь с братцем в окружении десятка стражей.

– Я ищу свою внучку, – громко произнес черноволосый маг.

Вель поморщилась и за неимением кружки глотнула прямо из горлышка.

Лар поднялся и пошел навстречу прибывшим. Оставалось надеяться, у него хватит выдержки, но на всякий случай я пошла следом.

– Ваше величество. – Муж поклонился Аэрталь. – Ваше… высочество, я полагаю? Простите, что не выказываю должной радости. Рассчитывал хотя бы недолго отдохнуть от встреч с вашим семейством, последняя мне не понравилась.

– Не забывайся, Сумрак, – процедил эльф. – Мне приходилось убивать и за меньшую дерзость.

– Хватит, Лест, – устало вымолвила Аэрталь, прежде чем Лар придумал достойный ответ. – Мы могли бы просто поговорить?

– Да, – согласился ее брат, меняя тон на более миролюбивый. – Но я хочу увидеть Рейнали.

– Авелия не подойдет? – спросила из-за наших спин Вель.

В свете факелов было видно, как она бледна, и темнело на рубашке пятно засохшей крови.

Лестеллан обеспокоенно рванулся вперед, враз перестав напоминать памятник высокомерию, и обнял девушку, что-то бегло скомандовав кому-то из свиты. Через секунду лар’элланский страж, опустившись на одно колено, протягивал Авелии плащ из темно-зеленого шелка. Набросив его на плечи, Вель оглянулась на застывших неподалеку ребят, с которыми больше года провела в сотне Арая.

– Чего вытаращились? Эльфийских принцесс никогда не видели?

Да, как бы там ни было, это наша Вель.

Мне хотелось уединиться с мужем и детьми, чье незримое присутствие я ощущала, но пришлось принять приглашение королевы.

В несколько минут эльфы разбили лагерь. Принц Лестеллан, очевидно, потратил немало сил на то, чтобы внутренний объем цветастого шатра в несколько раз превосходил внешние контуры, да и мебель: плетеные кресла, столик и софу, – не считая пары сундуков и горы провизии, протащили явно не без использования пространственных искажений. Для меня было странно, что в такой момент лар’элланский маг озаботился бытом, но членам королевской семьи, должно быть, полагалось путешествовать с комфортом.

Пока не возникло недоразумений, я сразу же объяснила Аэрталь и ее брату, что произошло с Вель. Лицо лорда Лестеллана вытянулось и застыло, а королева кивнула, что-то припоминая.

– Тэри тоже делал так. Еще до того, как… У него не было целительского дара, или он не хотел им пользоваться, а с временем выходило проще. Сохраняя тело в пространстве, он возвращал его на день или на год назад. Наверное, мог бы и старика превратить в младенца. Но это никогда не затрагивало сознания.

– Лорд Тэриан совершенствовал дар тысячелетиями. Глупо было бы ожидать таких же умений от человека, получившего этот дар в один миг.

Даже при обоюдном старании нормальной беседы не вышло. Мы с Ларом все же были злы за обман и попытку использовать нас вслепую, а Аэрталь, казалось, еще не определилась, рада ли она избавлению от зла Башни или скорбит по брату.

– Скажите, он страдал? – спросила она у меня, когда разговор разделился: мы с ней остались у стола, Лестеллан в стороне обсуждал что-то с Иолларом и Вель, а Сэл вообще ушел, предпочтя лар’элланским лакомствам сваренную на костре кашу.

– Думаю, Тэриан, которого вы знали, был мертв задолго до нашего прихода, – сказала ей я. – А тварь, пришедшая ему на смену, умерла незаслуженно легко.

Надеюсь, такой ответ ее удовлетворил.

– Теперь вы меня понимаете? – заговорила она спустя время. – Понимаете, что есть вещи страшнее, чем война, и важнее, чем перемирие?

– Возможно. Но я еще не научилась отделять всеобщее благо от личного. Этот поход стоил нескольких жизней. Мы потеряли друга в Башне. И возможно, этого не случилось бы, расскажи вы обо всем сразу.

– Жертвы неизбежны. И я теряла многих и многое. Но у меня есть долг перед этим миром, а все остальное…

Нужно быть королевой Леса, прожить многие тысячелетия, видеть бессчетное количество войн и смертей, чтобы понять весь смысл недосказанной фразы. Но кое-что было ясно и так. Кто знал о Повелителе Времени? Кто помнил пустоши до того, как из земли ушла сила? Кто, если даже сами тэвки понятия не имели, догадывался, какому врагу обязаны своим появлением на Таре перерожденные? И неизвестно, сколько еще секретов хранит память вечно юной эльфийки. Но не дайте боги нам вновь оказаться впутанными в дело спасения мира. В конце концов, миров много, а семья у меня одна.

Выйдя из шатра, Лестеллан прислушался к звукам ночи. Звенели цикады, трещал разложенный людьми костер, стучали по мискам ложки, и доносились время от времени негромкие голоса.

Того, кого он искал, у огня не было. Земля, веками слывшая пустой, возвращала себе силу, и по легким отголоскам дара лорд Лестеллан отыскал человеческого мага. Тот ушел довольно далеко от лагеря и сидел теперь у скудного ручья, опустив ладонь в воду: играл с проснувшейся в пустошах дружественной стихией или просто задумался, потянувшись к чему-то родственному. Эльф переступил через ручей и присел на противоположном берегу, отделенный от одноглазого извилистой бегущей лентой.

– Она ведь забыла не только Башню?

Маг бросил на него испуганный взгляд застигнутого врасплох.

– Видящий увидит, – улыбнулся Лестеллан его растерянности.

Человек продолжал молчать.

– Возможно, это и к лучшему. Рейнали вернется в Лар’эллан, и ее не будут мучить пустые сожаления.

– Пустые? – Вода опасно вздыбилась.

– Все сожаления пусты, – миролюбиво изрек эльф. – А она ше’эллана, наследница дара первых, единственная на сегодняшний день. И ее долг – сохранить этот дар в детях Леса.

Он не стал объяснять, что это значит: наверняка маг понял все еще до того, как он заговорил об этом.

– Вы уверены, что этот дар нужно хранить? – спросил человек вместо ожидаемых возмущений. – Повелитель Времени обескровил обширные земли, любовь Аэрталь убивает, а ваш с Вель дар может достаться тому, кто вывернет этот мир наизнанку. Возможно, когда-то ваши способности были нужны Лесу, но теперь я не вижу в них смысла.