— Может, в этом все и дело, — продолжал Джексом с таким видом, будто его только что осенило. — Наверное, твои заблудившиеся всадники плохо подогнали шлемы и пострадали от нехватки воздуха!

— Об этом я как-то не подумал, — ответил Н'тон. — А знаешь, это, пожалуй, многое объясняет.

Джексом кивнул и больше к подобным темам они не возвращались.

— Ф'лар не очень-то доволен, что снова придется ждать. На сей раз — чтобы убедиться, что взрывы прошли успешно, — заметил Н'тон.

— Зато Айвас явно удовлетворен.

— Так-то оно так, но он всегда говорит уверенно.

— Тем не менее, до сих пор все, о чем он нам так уверенно вещал, сбывалось. Он еще ни разу нас не обманул. Впрочем, не думаю, чтобы система искусственного интеллекта была способна на ложь.

— Тебе лучше знать, — улыбнулся Н'тон поверх бокала с вином, только можем ли мы осуждать холды и цеха за недоверчивость, если сам предводитель Бендена настроен скептически?

— И все же Айвас столько раз оказывался прав, что мы должны ему верить и сейчас.

Джексому почему-то ужасно захотелось во всем признаться Н'тону — сказать, что ему точно известно: Великий план Айваса увенчался успехом, во всяком случае, в той его части, которая касалась изменения орбиты Алой Звезды. И он сам, своими глазами видел это — пятьюдесятью Оборотами спустя!

— Как он поверил нашим драконам?

— Но ведь он все-таки поверил им, правда? — ответил Джексом. Нет, Н'тон, ты зря сомневаешься. Все будет так, как предсказал Айвас. Подожди — сам убедишься.

— Я-то подожду, но Ф'лар может и не успеть. А он, как никто другой, хочет знать истину — иначе получается, что он не сдержал свою клятву! Может быть, подумал Джексом, стоит открыться Ф'лару?

«Я бы на твоем месте не стал, — услышал он голос Рута. — Тогда придется выложить ему все до конца».

«Не обязательно», — возразил Джексом.

Молчание Рута выражало полное неодобрение.

— Ну а теперь, когда все мировые проблемы решены, — продолжал Н'тон, — что ты собираешься делать с тем свободным временем, которое у тебя появится в избытке?

— Какой избыток, о чем ты говоришь, Н'тон? Я ведь только-только подступился к информации, которая хранится в Айвасовых файлах! Вот разгребу дела в холде и вернусь к занятиям — но уже без спешки, ведь срочности больше нет.

— Через два дня ожидается Падение. Вы с Рутом достаточно отдохнули, чтобы составить нам компанию?

— Придется — если учесть, что все решили, будто с Нитями уже покончено!

— Да уж! — судя по лаконичному, но выразительному возгласу Н'тона, Джексом понял, что Предводителю Форта тоже досталось за то, что Нитям удалось ускользнуть от его крыльев. — Непременно буду! — пообещал Джексом.

* * *

— Рад видеть тебя, мастер Робинтон, — промолвил Айвас, когда Главный арфист вошел в комнату.

— Я всю неделю собирался зайти, — со странной улыбкой ответил Робинтон. Даже проделав короткий путь по коридору, он задыхался.

— Как самочувствие?

Робинтон тихонько рассмеялся и опустился в кресло, в котором еще недавно он проводил столько часов. — Ведь тебя мне все равно не обмануть, правда?

— Правда.

Робинтон вздохнул и погладил Заира — файр дремал, свернувшись у него на плече.

— Знаешь, тогда, на суде, я простил их, — заговорил он медленно, стараясь унять одышку. — А теперь не уверен, что поступил правильно.

— Ты пострадал от слишком большой дозы сонного зелья?

— Да, похоже на то.

— А что говорит мастер Олдайв? — быстро спросил Айвас.

Робинтон только рукой махнул.

— У него и без меня полно дел — нужно обучить целителей новым методам, которые он перенял, работая рядом с тобой. А этого ему хватит на весь остаток жизни.

— Ты должен ему показаться…

— Зачем? Ведь даже ты не можешь дать замену изношенным органам, не так ли, Айвас? — Не услышав ответа, Робинтон продолжал, поглаживая обмякшее тельце Заира: — Ни Заир, ни я уже не оправимся после этого похищения. Иногда мне кажется, что он живет только наперекор судьбе.

— А может, из любви к тебе, мастер Робинтон?

Никогда еще старый арфист не слышал у Айваса такого тона.

Постепенно Робинтон отдышался, и знакомая обстановка комнаты живо напомнила ему волнения первых дней после памятной находки. Здесь, рядом с Айвасом, он чувствовал себя даже спокойнее, чем в Прибрежном, где Лайтол и Д'рам норовили обращаться с ним как с инвалидом. Правда, если быть честным до конца, то он и есть инвалид. Робинтон услышал веселые голоса учеников, переходящих из одного кабинета в другой.

— Занятия продолжаются? — спросил он, радуясь, что здесь все по-старому.

— Продолжаются, — подтвердил Айвас тем же мягким, почти печальным тоном, который так удивил арфиста. — Теперь в малых компьютерах хранится вся информация, которая потребуется обитателям вашей планеты, чтобы построить лучшее будущее.

— Будущее, которое открыл для них ты.

— Таким образом, главная задача данной системы выполнена, — проговорил Айвас.

— Совершенно верно, — с улыбкой согласился Робинтон.

— Теперь у данной системы больше нет цели.

— Что за вздор, Айвас! — резко возразил Робинтон. — Просто ты вывел своих учеников на такой уровень, когда они способны с тобой спорить.

— И больше не считать меня авторитетом во всех вопросах… Нет, мастер Робинтон, моя цель исчерпана. Теперь самое разумное — позволить им самим искать пути в будущее. Для этого у них есть и ум, и смелость, и настойчивость. Предки по праву могли бы гордиться ими.

— А ты? Ты гордишься?

— Они отлично потрудились. В этом и награда, и завершение.

— А знаешь, может быть, ты и прав. — «Всему свой час, и время всякому делу под небесами», — мастер Робинтон.

— Ну, это поэзия.

Последовала одна из тех пауз, которые, как казалось Робинтону, заменяли Айвасу улыбку.

— Это, мастер Робинтон, слова из величайшей книги, которую когда-либо знало человечество. В архиве ты можешь найти цитату полностью. Мое же время истекло. Данная система уходит. Прощай, Главный арфист Перна. Аминь.

Робинтон выпрямился в кресле и положил пальцы на клавиши, хотя он понятия не имел, как можно помешать Айвасу совершить задуманное. Он хотел повернуться, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но никого из тех, кто обладал нужными знаниями, — ни Джексома, ни Пьемура, ни Джейнсис, ни Фандарела, ни Д'рама, ни Лайтола — поблизости не было.

И вот экран, с которого к ним пришло столько знаний, который явил им столько разнообразных чертежей, формул, планов, внезапно померк, стал безжизненно серым. Только в правом нижнем углу зеленым пульсом билась единственная строка.