Я не стала обижаться на Олега, а была счастлива от того, что моя странная, сумасшедшая и почти неосуществимая идея превратилась в реальное дело, завершившееся триумфальной победой ветеранов спецслужб над отмороженной африканской мафией! Было от чего тронуться умом! В конечном итоге, осознав, что всё благополучно, без проблем и потерь закончилось, мы ринулись в объятия друг друга. Ситуация была сродни той, как если бы ты шел по краю пропасти, имея шанс свалиться вниз, свернув себе шею, но неожиданно попал на широкую, безопасную дорогу подальше от края бездны, понимая, что угрозы для жизни больше нет! В селение Рича возвращались в состоянии истерической эйфории, наверное, еще и потому, что уже послезавтра, как пообещал Олег, едем домой!

Весь вечер мы провели в обществе жителей деревни и алкоголя, несмотря на то, что в этих краях это совсем не приветствуется. Наша команда устроила настоящий праздник: с музыкой, песнями и танцами. В разгар общего веселья ко мне подсел папаша Банда, пытаясь соблазнить и оставить, очевидно, в качестве восьмой жены. Он радостно и игриво треснул меня по плечу, что-то лопоча на своем, непонятном туземном языке. Потом, цепко ухватившись своей тощей мозолистой пятерней за мою худую коленку, сладострастно засмеялся, обнажая свой последний оставшийся в живых зуб. «Ты смотри-ка, а этот неутомимый старикашка – Чингачгук, однозубый нахал – неимоверный шалун», – подумала я с усмешкой и представила себе, какое же количество наших мамаш с радостью оказались бы на моем месте невесты, подставляя не только коленки, но и кое-что посущественней, чтобы оказаться в качестве восьмой, но любимой жены, пусть и туземного, но богатейшего дедушки! Я аккуратно отодвинула его блудливую ручонку и сказала:

– Не шали, дядя! У тебя уже есть семь, думаю, для тебя вполне достаточно!

– Камдарам ся! – ответил старик и добавил: – Тусикуку кимдо!

– Вот тебе и тусикуку! Ты думаешь, я понимаю, что ты там болтаешь? Увы, нет!

– Ки сяй, ки сяй! – радостно закивал развратник. – Бундурука мангу! – потом, вновь пытаясь ухватиться за мое многострадальное колено, страстно зашептал: – Кундусюк кила бра… банки!

Эх, дедуля, мне бы твои проблемы!

– Слышь, Марго, – позвала я Риту, – иди-ка сюда!

Через пару минут раскрасневшаяся подруга оказалась рядом с туповатой и более чем непонятливой «любовной» парочкой, по ходу шепнув: «А мы с Иваном танцевали!»

– Спроси, чего хочет от меня этот древний потаскун, а то я совсем не понимаю, что он там мычит!

Рита задала старику вопрос, который сразу ответил ей скоропалительной тирадой. В конце пламенной речи Рита засмеялась и перевела:

– Тебя хочет, готов жениться и сделать главной женой, а если захочешь, выгонит всех остальных, и ты будешь одной единственной… ой, – смутилась она и глазами указала на одежду старика.

Мама дорогая! Прикид деда ниже пояса затопорщился и встал колом. Ну ни фига себе, и это в восемьдесят семь лет?! Я едва не расхохоталась, но чтобы не обижать влюбленного «джигита», взяла себя в руки и строго ответила:

– Передай ему, что у него отличные жены, одна Акват со своим коронным «Фуфу» чего стоит! А у меня есть свой старик, который ждет меня. И еще объясни, что у нас мужчины, правда, не все, имеют одну женщину, которая тоже имеет одного мужика, впрочем, опять же не всегда!

После слов Марго старикашка Банда погрустнел. Потом, словно задумавшись, пошарил в своей просторной одежде и, через минуту что-то выудив, застенчиво сунул мне в руку. Затем поспешно встал и слишком стремительно и энергично для своего почтенного возраста растворился в темноте озаряемого праздничными кострами селения. Я посмотрела на предмет, который он мне вручил. На ладони лежал странный продолговатый, непрозрачный светлый камень величиной с фалангу пальца взрослого человека, и каким-то шестым чувством я вдруг поняла, что за удивительный подарок сделал мне любвеобильный престарелый поклонник. Алмаз – невероятно большой и бесценный!

Еще полночи мы веселились с Маргариткой в хижине, вспоминая все наши приключения, а под утро я услышала всхлипывания и тихий плач! Встав с постели, подошла к ее лежанке, присела рядом и погладила по голове.

– Что ты… Рита? Что случилось?

Подруга повернула ко мне мокрое лицо и, заикаясь и давясь горькими слезами, прошептала:

– Завтра уеду… а от Экина у меня ничего не осталось… ничего… – и она, едва сдерживая рыдания, заплакала вновь, потом, словно в ее голову пришла какая-то идея, схватила меня за руку и с яростной настойчивостью попросила:

– Катя… Оля, пожалуйста, прошу тебя… умоляю, можно я заберу из дома ту фотографию с сыном… это единственное, что осталось на память о нем, и его игрушку… мишку, ну, пожалуйста! – как заведенная, повторяла она, и ее лицо исказила мучительная гримаса.

От такой неожиданной просьбы я застыла и нерешительно ответила:

– Нет… Рита, исключено…

– Прошу тебя! – она не оставляла попыток уговорить меня.

– Нет! Если даже соглашусь я, то Олег будет категорически против, он не разрешит! Слишком опасно… как вернемся в Россию, сразу начнем искать твоего мальчика…

Мои слова прервало заглушенное безутешное рыдание. Несчастная Рита плакала, уткнувшись в подушку, и лишь худенькие плечики вздрагивали от рыданий, сотрясающих их. Боже мой, вся жизнь этой бедной женщины – сплошное горе, и даже напоследок мы не можем сделать так, чтобы она, наконец, обрела, хотя бы временное, но спокойствие… и… сказала:

– Не плачь, попробую поговорить с Олегом… – но Рита меня не слышала…

Быстренько накинув на себя одежду, я направилась к «хате» Олега. Было раннее утро. Поселение плавало в клубах утреннего тумана. Небогатые туземные хижины, словно ныряя и соревнуясь друг с другом, то появлялись, то исчезали в глубине белоснежных волн этого странного и удивительного природного явления, а сами их обитатели досматривали свои последние предутренние сны. Постепенно стало слышно звонкое щебетанье птиц, где-то обиженно залаяла собачонка, а по небосводу неорганизованной и бесшумной толпой побежали невероятно красивые белоснежные и красноперые облака. Странно, но Олег почему-то был уже на ногах, и едва я постучала в дверь, как он тут же появился на пороге.

– Надо поговорить, – коротко уведомила я его, и мы отправились к ручейку на другом конце деревни.

Усевшись на живописном берегу, помолчали, а потом я сказала, зачем пришла. После моего доклада о том, что происходит с Ритой, и просьбы забрать фотографию и игрушку из дома, Олег, задумавшись, ответил:

– Нет, Оля, разрешить не могу, слишком рискованно. Если бы нужно было забрать мальчишку, даже не задумываясь, разрешил бы, но идти на риск ради фотографии… нет, позволить не могу…

Я знала, что так и будет и переубедить старшего вряд ли получится, но, будучи сама мамой, понимала, как жить матери, не имея даже карточки своего ребенка.

– Послушай, – попыталась я достучаться до партнера, – это же минутное дело, тем более, мы будем проезжать по пути следования к границе с Того мимо того района, где она жила. Зайдет, возьмет, что ей необходимо, и выйдет. Всё займет пару минут, а мы ее подстрахуем. Ну что, это для тебя так сложно?