За право охранять праздник, посвященный Луне Похитителей Коз, между ротами различных полков всегда шло серьезное соперничество. Так было и до того, как в провинции появился собственный полк Стражи. После месяцев тяжелой службы, патрулей, стычек, погонь, защиты купеческих путей, усмирения все сильнее распаляющихся горных кланов, несколько дней, проведенных в долине, текущей молоком и медом, для любого солдата были наградой и поводом к отдыху. В окрестных гарнизонах в конце зимы традиционно устраивали соревнования между ротами — по бегу, восхождению по веревке, толканию каменного ядра и метанию деревянной балки. А еще — по метанию копий, стрельбе из арбалетов, перетягиванию каната, ношению ведер с мокрым песком и вообще по всему, что приходило командирам в головы. Победившую роту в каждом полку весной ждал несколькодневный марш к восточному краю провинции, но еще не бывало такого отряда, который был бы этому не рад. Много хорошего и дешевого пива, горячая еда на любой вкус, ночлеги в настоящих постелях — и женщины.

«Особенно женщины», — подумал лейтенант, глядя на перебирающих ногами солдат. Не горянки из северных кланов, пахнущие жиром, козьим сыром и мокрой шерстью, но настоящие девушки — помытые, ароматные, в накрахмаленных передниках и белоснежных блузках. Он улыбнулся от этой картинки. «Ну ладно, — подумал, — я тоже слишком долго брожу по горам».

Обернулся к роте.

— Отдых! — сказал он громко; пришлось обождать, пока смолкнет стон разочарования. — Мы не войдем в долину как банда бродяг; каждый, кто не наденет плащ, останется здесь и будет несколько ближайших дней охранять дорогу на случай нападения… ну, скажем, Винде’канна.

На тяжелые вздохи Кеннет внимания обращать не стал. Носить темно-бурый плащ с двумя шестерками и стилизованной собачьей головой было для некоторых его людей делом непростым, однако позволить им забыть о том, что теперь они служат в Шестой роте Шестого полка, он не мог. После того, как они разбили банду шадори, терроризировавшую провинцию, о Шестерках заговорили, но это случилось больше года назад, да и некоторые факты из произошедшего им приходилось хранить в тайне. И многим из его стражников не хватало той славы, что окружала роты вроде Диких Псов или Черных Штанов.

Ясное дело, плащи были важны и потому, что при виде десятков вооруженных до зубов мужчин, спускающихся с гор, бургомистр, скорее всего, закрыл бы ворота и поставил бы городских стражников под меч. Лучше чтобы все издалека видели: идет не банда разбойников, а, как ни крути, солдаты имперской армии.

В несколько минут все стражники надели плащи, и Кеннет повел по ним взглядом.

— Я не стану говорить долго. — Он поправил пояс с мечом, провел рукой по кольчуге. — Мы идем в долину как имперские солдаты, а потому ведите себя подобающе. Никаких драк, ссор или беспробудного пьянства, разве что я лично дам на то согласие. Женщин цеплять лишь тех, кто этого захочет и у кого не слишком много кузенов или братьев. После первого же «нет» — извиняетесь и ищете себе другую. А поскольку мы должны напоминать местным, что Стража — на страже, вы все будете постоянно носить плащи. Мы контролируем территорию от города и до ближайшего села. Как оно там называется, Вархенн?

Старейший из его сержантов потер щеку, покрытую сине-голубой татуировкой:

— Глош Невет, господин лейтенант.

— Хорошо, это где-то мили три от Терандиха. Чтобы покинуть эту территорию, вам нужно получить разрешение от меня или от своего десятника. Середину долины контролируют парни из Тринадцатого и Восьмого, другой конец выпал Четвертому полку, потому они — не наша забота. За городом будет ярмарка, на которую сойдутся люди со всей долины, все окрестные роды, между некоторыми существуют какие-то счеты, а потому не дайте втянуть себя в ссору. Если дойдет до драки, забираете всех и доставляете к бургомистру. Что-то еще?

Как он и надеялся, никаких вопросов не возникло.

— Тогда в путь. Вархенн ведет, Андан следом, я и Берг замыкаем.

Жестом подозвал последнего десятника:

— Берг, как там псы?

— Хорошо, господин лейтенант. Радуются почти так же, как мы.

— Похоже, настроение им передалось. — Кеннет еле заметно улыбнулся, обведя взглядом дюжину зверей темной масти, и тут же нахмурился. — В прошлом году псы из Второй роты Восьмого полка покусали здесь несколько человек, потому что их стражники напились. Если захотите развлечься, животные должны оставаться в казармах. Под замком. Если я поймаю пса с пьяным опекуном, то оба месяц будут ходить в намордниках. Я не шучу.

Берг кивнул:

— Проблем не будет, господин лейтенант. У нас же славные песики.

Офицер еще раз глянул на сидящих ровной шеренгой зверей. Массивные фигуры, перекатывающиеся под кожей мышцы, челюсти, при виде которых теряли отвагу и вооруженные топорами и тяжелыми копьями бандиты.

— Да-а, славные. Я на это надеюсь, Берг. Командир Второй отдал годовое жалованье за… хм, кажется, это назвали укусами. У меня денег не хватит, — скривился Кеннет.

Псы стражников, порода, ведущая род от вессирских овчарок, которых специально натаскивали для схваток с волками и горными львами, была для них чем-то большим, чем кони для кавалерии. Зимой там, где не пройти никаким транспортом, — помогали разве что магические порталы — их впрягали в сани, перевозя лекарства, пищу, информацию. Летом животные исполняли роль глаз и ушей роты, передавали приказы, выслеживали бандитов, помогали искать заблудившихся.

И сражались словно бело-серые ведомые адской яростью демоны. Их отвага и ярость вошли в пословицы, и вовсе недаром Горная Стража именно рисунок вессирской овчарки взяла своим гербом. И не было большей чести для этих псов. Хотя некоторые и говорили, что большей чести не было для Горной Стражи.

Кеннет не стал бы ни с кем спорить насчет этого последнего утверждения. Он знал кличку каждого зверя в роте, точно так же, как знал имя любого из своих стражников. Они были для него такими же солдатами, как и люди. Ну, разве что не пили, да и пахли получше некоторых.

Лейтенант двинулся тропой вниз.

— Мы должны быть на месте где-то часа через два. В путь.

* * *

Терандих до уровня крыш выглядел как меекханский город. Дома с кирпичными стенами, беленные известью, мощеные улочки, небольшой рынок с ратушей, где находились и городской совет, и суд, и тюрьма, и городской амбар, — все это было настолько характерно для центральных провинций империи, что, казалось, какое-то пьяное божество по собственному капризу подняло город и перебросило на пятьсот миль к северу. Но самое удивительное, обитали здесь отнюдь не меекханские переселенцы первой и второй волны, что накатились на горы