– Ничего необычного, мастер Клемент, всё как всегда. Несколько человек заходили к нам в сад, один или двое заглядывали в зал, и то и дело кто-то приходил с пустыми руками, чтобы поспать и перекусить. Да время от времени по дороге проводили пленного на продажу. По правде говоря, несколько дней тому назад три человека вели с собой женщину. Мне подумалось, что такой прекрасной я никогда и не видел. Она сидела на скамейке вон там, и, казалось, ей совсем не было дела до того, что она пленница и на ногах у неё кандалы (согласно обычаю этих людей). Правда, руки её не были связаны, и она могла есть. Похитивший её рассказал мне, что на девушку напали недалеко от сада. Она отважно защищалась кинжалом, прежде чем удалось схватить её, но когда всё же схватили, она больше не пыталась сопротивляться.

– Они причинили ей вред? – спросил Ральф.

– Конечно, нет, – ответил смотритель. – Разве кто-нибудь продырявит ткань, которую везёт на рынок? Нет, они были с ней вежливы, в своём роде, и просили дать ей всё лучшее из того, что у нас было.

– Как она выглядела? – спросил Ральф.

Смотритель ответил:

– Ну, вроде высокая, но я плохо замечаю такие вещи. Серые глаза, густые каштановые волосы, ярко-алые губы, загорелые на солнце щёки, но кожа у неё, кажется, была белой, насколько можно судить об этом при загаре, и лицо казалось нежным, как пение каменки на десятиакровом поле в хорошую погоду. Руки её были не такие, как у тех барышень, которые не выходят из своих комнат и за которыми надо ещё и приглядывать. Её руки были покрыты загаром, словно она работала серпом под жгучим солнцем. Когда же она протянула руку так, что из-под рукава показалось запястье, то я увидел, что оно было белое, как молоко.

– Эй, муж, – вмешалась жена смотрителя, – я смотрю, у тебя хорошая память для затасканного старика. Что ж ты не опишешь молодому рыцарю, как она была одета? Все женщины её возраста одинаковы, если не считать одежды.

– Нет, опиши сама, – ответил смотритель. – Она была прекрасна. Всё так, как я описал. И подобных ей немного на свете.

Старуха произнесла:

– Что ж, об её одежде многого не скажешь. Платье зелёное, из тонкой ткани, но не новое, на поясе вышивка, по подолу платья тоже гирлянда из вышитых цветов, правда, подол был разорван, думаю, в драке, когда на неё напали. Кроме того…

Когда женщина, рассказывая, взглянула на Ральфа, она внезапно замолчала, пристально вглядываясь в него:

– Странно!

– Что странно? – спросил Клемент.

– О, ничего, ничего, – ответила женщина. – Странно, что вы так подробно здесь об этом расспрашиваете. Ведь сюда приходит много разных людей.

Но Ральф заметил, что она всё ещё продолжала пристально смотреть на него.

Вечер подходил к концу, путники укладывались спать, и в зале стало малолюдно. Тогда женщина подошла к Ральфу и, отведя его в угол, сказала:

– Юный рыцарь, я поведаю тебе, что мне показалось странным, да и кажется по сей час. На шее похищенной девушки было ожерелье, похожее на твоё, как могут быть похожи два ягнёнка. Я подумала, что тебе не понравится, если я открыто, при всех, скажу об этом, а потому я замолчала.

– Матушка, – ответил Ральф, – я благодарю тебя. На самом деле, я боюсь, что эта девушка – моя сестра. Мы всегда носили одинаковые ожерелья. Я и пришёл сюда, чтобы найти её. Для меня будет большим горем, если я найду её пленницей, и её уже нельзя будет выкупить.

С этими словами он дал ей золотую монету Верхних Лугов.

– Да, – кивнула старуха. – Твои слова кажутся правдивыми, ты даже немного похож на неё, хотя и красивее. Но мне жаль тебя – я не знаю, что тебе и посоветовать. Скорее всего, её уже продали и купили, и она живёт в крепости какого-нибудь лорда, какого-нибудь тирана, который не нуждается в деньгах и не отпустит свою добычу даже в церковь. Вот, возьми обратно своё золото. Оно тебе ещё может понадобиться. Лучше позволь мне отстричь локон твоих золотых волос, и это будет для меня достаточной платой за то, что я сохраню в тайне твою любовь. Думаю, она не твоя сестра. Будь она твоей сестрой, ты бы остался дома и молился за неё пред алтарём вместе со священником, но не решился бы на утомительный путь, чтобы её найти.

Ральф покраснел, но промолчал. Он позволил ножницам старухи коснуться своих кудрей, и она забрала то, что пожелала. Затем он пошёл в постель, немного подумал обо всём случившемся и решил, что как раз с помощью этой девушки и обретёт Источник на Краю Мира. Но даже если это не так, он обязан найти её и освободить из неволи. Ведь он поцеловал её так нежно и так по-дружески, словно брат. Да и она сама была с ним добра и нежна ещё до того, как он испытал любовь, принесшую ему такую большую радость и такую глубокую печаль. Размышляя об этом, юноша достал из походной сумки кусочек ткани от платья девушки, который, казалось, был ему уже дорог. Ральф вызвал в своём воображении боль и горечь, что сейчас должна была испытывать девушка, и понял, что очень сильно желает освободить её, и это желание сладостно ему. С этими мыслями он и уснул.

Проснувшись рано поутру, путники перекусили. Клемент щедро одарил смотрителя и его жену – он дорожил их дружбой. Оседлали коней, навьючили – и отправились в путь. Дорога была такой же безобразной, зато шла она теперь вниз, и все встречные ручьи бежали на восток.

Весь день отряд провёл в пути. Солнце ещё не село окончательно, когда у подножья круглого холма, в подходящей для этого долине, разбили лагерь. Там были и вода, и трава для коней. Далеко внизу расстилалась плодородная равнина, а в голубоватой дали её уже был виден Торговый холм.

Это было красивое место, и если бы не приходилось остерегаться нападения ещё больше, чем раньше, в долине можно было бы провести время беззаботно. Но Клемент считал уже делом решённым то, что дикари нападут на них ночью.

Тем не менее, ночь прошла спокойно, и на утро отряд спешно выступил в путь. Ехали в доспехах, и тетиву не снимали с луков. Трое воинов были посланы вперёд – дозорными.

Не прошло и двух часов, как прискакал один из этих троих и сообщил, что следующий перевал перегорожен разбойниками.

Отряд ехал по безлесной вершине хребта, и там к нему сложно было подступиться. Если бы двинулись дальше, то пришлось бы спуститься на низинную дорогу. Она-то, как донесли дозорные, и была перекрыта разбойниками. Всего в отряде было ровным счётом шестьдесят два человека, но воинов – человек двадцать, кроме Ральфа и Клемента (при случае он тоже мог проявить решимость в битве). Было несколько юношей, было трое старых торговцев. Кто-то из отряда и вовсе не пожелал вступать в битву. Но вооружение имелось у всех, в том числе много луков, а некоторые слуги считались меткими стрелками.

В отряде начался военный совет. Некоторым казалось, что лучше ждать атаки, оставаясь на более удобной позиции, но Клемент и воины постарше решили, что от ожидания пользы не будет, пусть даже желанная равнина уже просматривалась внизу. Ведь помощи от этого не предвиделось. Клемент предупредил, что, дождавшись ночи, они только окажутся в более опасном положении – к этому времени разбойники смогут увеличить своё число. Торговец считал, что лучше всего было бы атаковать прямо сейчас, в долине. После недолгого обсуждения его поддержали все, кроме некоторых, для кого собственная шкура была уж слишком дорога, а ум, видимо, они оставили где-то далеко позади.