Любой миф, любая фальсификация, любая ложь в своей основе всегда имеют какой-то реальный факт. Другое дело, конечно, что в их рамках, он, естественно, будет сильно «передернут», вплоть до принципиального искажения. Именно так и произошло в рассматриваемой нами истории. Весной 1942 г. в оккупированном гитлеровцами Мценске приземлился направлявшийся в г. Елец советский военно-транспортный самолет. На его борту находился вновь назначенный командующим 48-й армией генерал-майор А. Г. Самохин, следовавший к новому месту службы. Пилоты и пассажиры самолета попали в плен. В годы войны подобное было отнюдь не редкостью — такие случаи имели место и у наших, и у гитлеровцев, и у союзников обеих сторон. И потому можно было бы и не акцентировать внимание на этом случае, если бы не одно «но»: генерал-майор Александр Георгиевич Самохин до войны был советским военным атташе в Югославии и под псевдонимом Софокл возглавлял «легальную» резидентуру ГРУ в Белграде. Более того, после недолгого — с июля по декабрь 1941 г. — командования 29-м стрелковым корпусом и пребывания в должности заместителя командующего 16-й армией по тылу, в декабре 1941 г. Александр Георгиевич Самохин снова был переведен в ГРУ. Сначала он был помощником начальника, а затем — до 20 апреля 1942 г. — начальником 2-го Управления ГРУ. Таким образом, в гитлеровский плен угодил в прошлом высокопоставленный советский военный разведчик. Вот это и есть подлинный факт, и без того явно искаженные слухи о котором, по злой воле фальсификаторов, были вторично искажены и на этот раз практически до полной неузнаваемости! Ну а прилепить к нему еще и дополнительные, якобы оттеняющие его достоверность компоненты — и вовсе проще простого. Чего-то убавили, чего-то прибавили и — на тебе, ничего не желающее знать и выяснять, но якобы просвещённое «демократическое мнение» новую фальшивку о Сталине! Вот, собственно говоря, и ответ, в частности, на вопрос, почему якобы имевшие место советско-германские тайные переговоры между представителями разведок обеих сторон и «произошли» в начале 1942 г. и именно в г. Мценске!

В то же время нельзя не отметить, что история пленения генерал-майора Самохина оставляет отчетливо двойственное впечатление. Во-первых, из-за того, что разнятся в деталях версии истории его пленения. Например, в изложении военного историка Виктора Александровича Миркискина она звучит так: «На пути к новому месту службы его самолёт приземлился в оккупированном немцами Мценске вместо Ельца». То есть понимай, как хочешь, то ли действительно по ошибке пилотов приземлился там, то ли умышленно, в том числе и злоумышленно, то ли еще что-то. В свою очередь, авторы обширного справочника «Россия в лицах. ГРУ. Дела и люди» и вовсе пошли странным путем. На одной странице они указывают, что Самохин «…из-за ошибки пилота попал в плен к немцам». Казалось бы, однозначная версия… Однако через двести страниц после этого утверждения те же авторы, очевидно, не моргнув глазом, сообщили, что Самохин «…вылетел в Елец, но лётчик потерял ориентировку, и самолёт был подбит над расположением немцев. Самохин был пленён». А в период подготовки настоящего тома к изданию довелось частично ознакомиться с материалами допроса Самохина в СМЕРШе 26 июня 1946 г., во время которого он заявил: «Часа через три после вылета из Москвы я заметил, что самолет перелетел передний край нашей обороны. Я приказал пилоту лететь обратно, он развернулся, но немцы нас обстреляли и подбили».

Едва ли наличие нескольких версий способствует установлению истины. Да и, откровенно говоря, трудно поверить в то, что при посадке, например, днем летчики не заметили, что садятся-то они на немецкий аэродром: как минимум пара-тройка самолетов на аэродроме стояли, а намалеванные на них кресты люфтваффе были хорошо видны издалека. К весне 1942 г. наши летчики вдоволь нагляделись на них. Так что в отношении первых версий немедленно возникает вопрос: почему лётчик, который не мог не заметить, что садится на гитлеровский аэродром, не попытался развернуться и улететь подальше от немцев?! А теперь не сочтите за труд согласиться, естественно, по здравому размышлению, что просто приземлиться не там, где надо, это одно, по ошибке пилота приземлиться не там, где следовало бы, другое, но совсем иное — совершить вынужденную, аварийную посадку из-за того, что самолёт был подбит, так как летчик сбился с курса. И уж совсем иное то, что Самохин показал на допросе. Ведь на допросе в СМЕРШе Самохин и вовсе показал, что садились они не в Мценске, а на какой-то пологий склон какого-то холма.

По тем данным, которые стали известны автору в последнее время, полет осуществлялся на самолёте «ПР-5». Это пассажирская модификация известного самолета-разведчика Р-5. В этой модификации установлена четырехместная пассажирская кабина. Максимальная скорость у земли — 246–276 км/час, на высоте 3000 м — от 235 до 316 км/час. Крейсерская скорость — 200 км/час. По показаниям Самохина получается, что через три часа полета они преодолели расстояние в 600 км. Но за штурвалом самолёта был пилот авиагруппы Генерального штаба. А в эту авиагруппу отбирали очень опытных пилотов. Уж они-то хорошо знали обстановку и где проходит линия фронта. Как могло случиться, что опытный пилот не заметил, что перелетел линию фронта?! Чай, не на скорости же истребителя летели! И ведь не пилот заметил ошибку, а сам Самохин.

Единственное, что могло бы снять вопросы на этот счет, — это факт ночного полета. Но в этом случае непременно вмешается иное обстоятельство. Дело в том, что в годы войны перелеты командующих армиями и фронтами осуществлялись в сопровождении, как правило, минимум звена истребителей, то есть трёх самолётов-истребителей. Тем более если этот полёт осуществлялся из Москвы, да еще и с документами Ставки (если верить этим версиям). Мера, как это и так понятно, далеко не лишняя, тем более на войне.

Тогда спрашивается, каким же образом истребители допустили такое? Ещё более острым этот вопрос становится, когда упираешься в следующий вопрос: как могло случиться, что наши истребители, а ведь это же боевые летчики, допустили, чтобы пилот подопечного самолета хрен знает куда полетел, к тому же оказался еще и подбит над занятой немцами территорией?! Нет, что-то тут не то с этими версиями. Во-вторых, как уже после войны — в 1964 г. — утверждал бывший начальник штаба 48-й армии, впоследствии Маршал Советского Союза Сергей Семенович Бирюзов, «немцы захватили тогда кроме самого Самохина документы советского планирования на летнюю (1942 г.) наступательную кампанию, что позволило им своевременно предпринять контрмеры». В том же году Бирюзов погиб в странной авиакатастрофе во время визита в Югославию. Авторы упомянутого выше справочника о ГРУ утверждают примерно то же самое — «противник овладел оперативной картой и директивой СВГК». Если принять на веру эти две версии, то, исключив более или менее оправданное нахождение при Самохине оперативной карты, немедленно упремся в удручающий вопрос. Почему у вновь назначенного командующего всего лишь армией на руках оказались по определению особо секретные документы — директива Ставки Верховного Главнокомандующего и документы советского военного планирования на летнюю кампанию 1942 г.?! Ведь принципиально-то директивы Ставки адресовались командующим направлениями и фронтами. Но не армий же! А у Самохина не просто директива Ставки, а «документы советского планирования на летнюю (1942 г.) кампанию»! Мягко выражаясь, это же не его уровень, чтобы, как поется в известной песне, «знать за всю Одессу»?! Да и Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин был отнюдь не столь уж прост, чтобы таким образом пересылать свои директивы. В годы войны чрезвычайно жестко соблюдались правила секретной переписки, тем более между СВГК и фронтами, армиями и т. д. И без того всегда секретная фельдъегерская служба осуществляла перевозки секретных документов между Ставкой и фронтами под особой вооруженной охраной НКВД (с 1943 г. — СМЕРШа).