— Сейчас не зудят, а потом начнут. Через десять часов станете коситься на собственную тень. И вот еще что, Дин: возможно, заметив в здании вспышки отражения света, вы решите, что это оптические прицелы, а это просто зеркала. Те, кто отбывал срок, научились этой уловке в тюрьме. Так что скажите людям, чтобы не паниковали.

— Есть, сэр, — ответил медленно, как всегда, шериф.

— Несколько слов в заключение. — Поттер обвел глазами собравшихся. — Как правило, легче договориться с теми, у кого есть криминальное прошлое. Они не то что террористы — не ставят перед собой цели кого-то убить. У них одно намерение — скрыться. И если дать им достаточно времени, они начинают понимать, что заложники — большая обуза. А мертвые заложники — это одни неприятности. Но психология момента такова, что в данное время они здраво не рассуждают. Возбуждены выбросом адреналина. Напуганы и сбиты с толку.

Необходимо разрядить ситуацию — убедить Хэнди, что он останется в живых, если будет вести себя разумно. Время работает на нас. Мы не устанавливаем временных лимитов. Пусть все длится столько, сколько мы способны выдержать. А затем еще. И еще. Когда сюда прибудет группа спасения заложников, мы подготовимся к боевому решению вопроса, но это наш крайний выход. И пока Хэнди соглашается на переговоры с нами, попытки захвата не будет. Мы называем такой подход к освобождению заложников «тянуть жилы из свиньи». — Поттер улыбнулся шерифу Стиллуэлу. — Суть игры в проволочках. Преступники изматываются, им все надоедает, они сближаются с заложниками.

— Стокгольмский синдром, — заметил кто-то из полицейских.

— Именно.

— Что это такое? — спросил другой.

Поттер кивнул Лебоу.

— Психологический процесс, в результате которого возникает симпатия между жертвой и агрессором, — начал объяснять тот. — Термин возник примерно двадцать лет назад после ограбления банка в Стокгольме. Преступник вынудил четырех служащих банка спуститься в хранилище. Позже к нему присоединился его сокамерник. Они провели вместе с захваченными служащими банка больше пяти дней, а когда наконец сдались, оказалось, что некоторые заложники испытывают к ним симпатию и считают, будто зло не они, а полиция. Бандиты, в свою очередь, тоже привязались к заложникам и не помышляли причинить им вред.

— Пора браться за дело, — объявил Поттер. — Шериф, приступайте к мероприятиям по изоляции. А я установлю первый контакт с преступниками.

Дин Стиллуэл смущенно обратился к полицейским:

— Ребята, может, выйдем и там распределим ваших людей вокруг здания? Если не возражаете. Ну как?

— Бекон. — Это был единственный ответ, но прозвучал он очень тихо, и Поттер надеялся, что шериф не услышал.

Вода лилась сверху, как из душа, серебряные потоки падали из дыр в высоком потолке — наверное, просачивались из луж на крыше, оставшихся после дождей.

Капли стекали по ржавым крюкам для мяса, резиновой ленте конвейера и разобранным механизмам снаружи зала забоя, где сидела Мелани Черрол и присматривала за девочками. К ней жались семилетние близняшки Анна и Сузи. Беверли Клемпер откидывала длинные светлые волосы с лица, еще по-детски пухлого, хотя ей было уже четырнадцать, и судорожно втягивала воздух. Остальные собрались в дальнем конце зала забоя. Десятилетняя Эмили Стоддард яростно терла ржавое пятно на белых колготках, и слезы катились по ее щекам.

Мелани посмотрела на миссис Харстрон и Сьюзан Филлипс — они сидели рядом, вжавшись в пол, и переговаривались отрывистыми знаками. Обрамленное жесткими волосами бледное лицо девочки пылало яростью. И Мелани внезапно поняла, что у нее темные глаза настоящего бойца. Они говорили об ученицах.

— Боюсь, как бы они не ударились в панику, — предостерегла Сьюзан учительницу. — Надо держать их вместе. Не дай Бог, кто-нибудь побежит, эти гады ведь застрелят.

— Надо бежать! — заявила с отвагой восьмилетнего ребенка Киэл Стоун. — Нас больше, чем их. Мы вырвемся.

Сьюзан и миссис Харстрон не обратили на нее внимания, и в серых глазах девочки вспыхнула злость.

А Мелани мучила мысль: «Я не знаю, что делать, не знаю».

Мужчины не обращали на них внимания. Она встала и подошла к двери. Бандиты вытаскивали из полотняных мешков одежду. Брут стянул с себя майку и, покосившись на нее, встал под струю воды. Ощутив, как вода стекает по его телу, поднял лицо к потолку и закрыл глаза. Мелани видела, какое у него жилистое безволосое тело с десятком багровых шрамов. Другие двое с сомнением посмотрели на него и продолжили переодеваться. Когда они сняли робы, Мелани прочитала на майках имена. Горностай оказался С. Уилкоксом, а Медведь — Р. Боннером. Но, глядя на жирное тело Медведя и худощавое — Горностая, она продолжала думать о них как о животных, названия которых безотчетно пришли ей на ум.

Вглядевшись в застывшее выражение веселой злобы на лице того, кто, подобно Христу, стоял, раскинув руки, под струями воды, поняла, что имя Брут подходит ему гораздо больше, чем Л. Хэнди.

Он вышел из-под воды, обтерся старой майкой и надел другую, темно-зеленую, фланелевую. Достал пистолет из бочки для нефтепродуктов, посмотрел с любопытством на пленниц и присоединился к товарищам. Они стали осторожно выглядывать из передних окон.

«Этого не может быть, — твердила себе Мелани. — Невозможно». Ее ждали. Родители. Дэнни завтра предстоит операция. После каждой из полудюжины операций, которые брату делали в прошлом году, она приходила к нему в послеоперационную палату. У Мелани возникло бредовое желание попросить бандитов отпустить их. Она не могла огорчить брата.

Еще было ее выступление в Топике.

И другие планы.

Попросить его. Вот сейчас. Умолять отпустить малышей. Хотя бы близняшек. Или Киэл и Шэннон. Эмили.

Беверли, которую мучила астма.

«Иди, сделай это».

Мелани поднялась, затем оглянулась. Все пленницы в зале забоя смотрели на нее. Сьюзан, несколько мгновений не сводившая с нее глаз, показала знаком, чтобы она вернулась. Мелани послушалась.

— Не волнуйтесь, — показала Сьюзан девочкам и притянула к себе каштановые головки хрупких близняшек. Улыбнулась. — Они скоро уйдут. И отпустят нас. Опоздаем в Топику, вот и все. Что вы хотите делать после того, как выступит Мелани? Рассказывайте!

«Она с ума сошла, — подумала Мелани. — Какая там Топика?» А потом догадалась, что Сьюзан делала это, чтобы успокоить остальных, и была права. Какое имеет значение, что происходит на самом деле? Только бы не паниковала малышня и не давала поводов мужчинам приближаться. Мелани с ужасом вспомнила, как Медведь стиснул груди Сьюзан и как прижимал Шэннон к своему жирному телу.

Но никто не поддержал игру, пока Мелани не предложила:

— Пойдем куда-нибудь пообедать?

— Сейчас бы сыграть в аркаду! — встрепенулась Шэннон. — В «Смертельную битву»!

— А я хочу в настоящий ресторан. — Киэл выпрямилась. — Съела бы среднепрожаренный бифштекс с картошкой и пирог.