должно хватать, а этих качеств у нее в избытке».

Они еще долго сидели в этот вечер. Леля больше говорила, Карина – слушала, и каждой нравилось именно то, что он делает. Около десяти часов вернулся Олег, уставший и немногословный, и увел Лелю домой.

12

С этого дня жизнь начала меняться. В нее постепенно входила Леля: со своими милыми странностями, веселым детским смехом, бурными слезами, а главное – искренней привязанностью к своей соседке.

Олег работал почти каждый вечер допоздна, и у Карины с Лелей вошло в привычку коротать их вместе. Они занимались чем угодно: ходили по магазинам, вместе готовили, пекли пироги, смотрели телевизор и просто болтали. Скоро Карина знала о Леле и Олеге почти все.

Семья Олега, состоящая из стареньких отца и матери, жила в Свердловске. Лелины мать, отчим и братья два года назад переехали в Зеленоград, и Леля доучивалась в Москве. С Олегом они познакомились случайно – Лелю пригласила на день рождения сестра подруги по училищу.

Сестра была арфисткой, жила в консерваторском общежитии. Там и гуляла большая веселая компания.

Лелиным соседом по столу оказался Олег, и ей хватило трех часов, чтобы влюбиться в него по уши.

А вот чтобы он женился на ней, понадобился целый год. Но Леля не привыкла отступать, да и некуда было: она уже понимала, что не просто хочет Олега, а болеет им, тяжело и безнадежно, без единого шанса на выздоровление. Все, что было до того в ее недлинной бесшабашной жизни – ерунда, лишь вступление, прелюдия к самому главному и настоящему.

Она боролась, стиснув зубы, игнорируя унижения, не гнушаясь подлости по отношению к соперницам. И победила.

Но оказалось, что победа эта – не конец испытаниям, выпавшим на ее долю, а начало новой борьбы и испытаний. Леля добилась лишь права быть рядом с Олегом, но на него самого, его душу, так и не получила.

Все это Леля обсуждала с Кариной много раз и особенно после их с Олегом ссор, повторявшихся с ужасающей регулярностью.

С самим Олегом Карина почти не общалась. Он никогда не заходил к ней в гости вместе с Лелей, даже в те редкие дни, когда бывал свободен. Заглядывал лишь поздним вечером, коротко здоровался и ждал в коридоре, пока Леля выйдет из комнаты или кухни, чтобы забрать ее домой.

Карина иногда вспоминала их странную стычку в ресторане, его холодную ироничность, свою растерянность. Почему-то теперь, задним числом, ей стало казаться, что Олег затеял тот разговор не случайно и вовсе не с целью обидеть ее или причинить боль.

Возможно, его насмешливый, язвительный тон был лишь средством привлечь к себе ее внимание. На самом деле Олега волновали серьезные проблемы, которыми он почти готов был с ней поделиться, но возвращение Лели и Вадима помешало.

Так или иначе, больше попыток завязать с Кариной беседу Олег не предпринимал, при встрече окидывал ее равнодушным взглядом и отводил глаза. В такие минуты он особенно напоминал Степана своим угрюмым, отрешенным видом. Внутри у нее что-то напрягалось, пальцы рук делались холодными, к щекам, напротив, приливал жар. Она злилась на себя, старалась изо всех сил обрести спокойствие, но не могла.

Больше всего ее волновало: вдруг Олег заметит, что с ней происходит в его присутствии. Однако он ничего не замечал, погруженный в не ведомые никому мысли, и Карина была этому несказанно рада.

13

Так потихоньку подкралось лето. Позади остались экзамены в музыкальной школе, оказавшиеся в этом году особенно тяжелыми и выматывающими.

В июне Олег уехал с оркестром в Испанию, взяв с собою Лелю.

Карина сдала дачу и купила на июль путевку в Сочи в пансионат. В ожидании отпуска она решила заняться косметическим ремонтом квартиры: переклеить обои в кухне и коридоре, облетевшую побелку заменить потолочным покрытием. Саша вызвался помочь ей в этом важном деле. Он отправил семью к теще в деревню, а сам работал в Москве.

Поначалу все было хорошо. Они с Кариной дружно ободрали обои, развели клей и увлеченно поклеили одну стену. Потом Саша предложил прерваться на «рекламную паузу».

Пауза затянулась надолго, так что в этот вечер работа была приостановлена. Так же продолжалось и в другие дни. Опьяненный свободой от семьи, Саша был неутомим.

Карина же привыкла, что в учебном году они видятся редко, и вскоре его постоянное присутствие в квартире стало ее раздражать.

Они только приступили к коридору, как между ними разгорелась крупная ссора, которую, по справедливости сказать, Карина спровоцировала сама и безо всякой причины. Саша слегка опешил от ее сварливого и язвительного тона, но не обиделся, а сказал мягко и примирительно:

– Каринка, это у тебя педагогическое. Все училки бывают стервами от большой нагрузки. Наверное, тебе тяжело дались экзамены.

Карину эти невинные слова взбесили еще больше, и она потребовала, чтобы он удалился в деревню к своей большой и дружной семье.

– Когда остынешь, позвони мне, – сказал на прощание Саша. – Можешь даже домой, там сейчас никого нет.

– Большое спасибо, – едко ответила Карина и захлопнула за ним дверь.

Она и сама не могла понять, что с ней творится.

Погоревав пару дней, Карина сделала вывод, что, наверное, действительно устала. Ей необходим отдых, смена впечатлений. Тогда она снова позвонит Саше, извинится перед ним, он поймет ее и простит.

Впереди маячил приятный долгожданный отпуск, и Карина твердо пообещала себе, что проведет его максимально весело и с пользой для здоровья.

14

Пансионат оказался на уровне: белоснежные корпуса, окруженные тенистыми кипарисовыми аллеями, огромная территория, буквально нашпигованная спортзалами, бассейнами и танцплощадками, и всего пятьсот метров до моря.

Ночью Карина слышала, как шумит прибой.

Ее поселили в уютном одноместном номере с холодильником, телевизором и всеми удобствами. Первые пару дней она отсыпалась, а потом стала подниматься в шесть утра и ходить на пустынный пляж.

Солнце еще не обжигало, его лучи ласково касались кожи, ставшей за зиму белой, точно сметана.

Карина спускалась к самой воде, и ноги тотчас обдавало волной, темно-зеленой, с кружевами пены, плавающими на поверхности песчинками и мелкими ракушками – по утрам слегка штормило.

Где-то вдалеке, на стыке моря и неба, чернели крошечные точки кораблей, над берегом носились чайки, вечно встревоженные и громкоголосые. Загорелые, мускулистые парни-спасатели, позевывая, тащили лодку.

Постояв немного, Карина медленно заходила на глубину, на секунду задерживала дыхание и окуналась в бирюзовую прохладу по самый подбородок. А потом плыла