– Я в порядке, – снова ложь. – А ты?

Он вновь улыбается, и я понимаю, за что всегда его любила. От него исходит доброта, как жар от солнца в полдень.

– Не жалуюсь. Как проходит обновление мобильного приложения?

– Совсем неплохо. Ожидаем готовую бета-версию к Рождеству. Завод-подрядчик наконец-то повелся на ультиматум.

Джексон морщится.

– Я рад, что они не бросили нас.

– Я знала, что они этого не сделают. – Поэтому именно я и работаю с программистами. Джекс умный паршивец, но он не умеет играть по-жесткому. Поэтому я держу его в курсе всех событий, а он подсказывает, за чем еще нужно будет проследить.

– Спасибо, что разбираешься со всем этим, – говорит он и поправляет карандаш так, чтобы тот лежал ровно вдоль его журнала. – Нужно будет, чтобы проверенные клиенты протестировали эту версию. У тебя есть кто-нибудь на примете?

Он прав, я до сих пор об этом не позаботилась. Может, потому что у меня на уме только один-единственный клиент.

– Отлично подметил. Этим и займусь. – Не смотреть на часы, оказывается, то еще испытание. Но я не могу сказать Джексону, куда иду, потому что это нарушает политику компании.

Но Джексон не торопится и показывает мне некоторые фотографии праздничных товаров, которые он сделал для рекламы.

– Думаю, я угадал с подарочной упаковкой, – говорит он, указывая на чудную фотографию коробки, упакованной в белую бумагу и перевязанной серебряной лентой. – Мы дадим клиентам выбрать цвет ленточки под праздник. Я заказал голубые, красные и серебряные.

– Красиво, – говорю я. – Тогда я добавлю эти цвета в раздел подарочной упаковки. – Я достаю телефон из кармана и пишу себе заметку. Джексон – творческая часть нашего тандема. Пока я заведую техническими аспектами бизнеса, он делает дизайн нашего сайта, наш брендинг, и общается с клиентами.

Это он предложил поместить мою фотографию на страницу нашего сайта. Этому снимку уже пять лет – мы сделали его, когда еще не могли нанять профессионального фотографа. Это он предложил мне взять красный карандаш в зубы, красный – под цвет нашего логотипа.

– Что-нибудь еще? – спрашиваю я и надеюсь услышать нет.

Мой бывший склоняет голову набок и задумчиво присматривается ко мне.

– Мой отец убедил меня посмотреть одно помещение в районе Бридл-Пас. Для нашего расширения.

И в эту секунду все мои внутренности сжимаются в твердый комок.

– Но я не уверен, что мы к этому готовы, да? – спрашивает Джексон. – Не раньше, чем запустим новое приложение.

– Да… – Я понимаю, что он недоговаривает. – Но, э, я знаю, что ты хочешь расшириться.

Он едва заметно морщится.

– Расширение поможет нам добиться лучших результатов. Но нам нужно быть полностью готовыми. Прямо сейчас мы наконец-то подходим к той точке, когда можно слегка выдохнуть. Ради расширения нам снова пришлось бы попотеть.

– Хм-м, – мычу я, чтобы дать себе время понять, к чему он ведет. – Если нужно потеть, я буду потеть. – Я не дам слабину! Если он хочет, чтобы я ушла из компании, пусть скажет мне это в лицо.

– Я подумаю об этом, – вот и все, что он говорит.

– Хорошо, – отвечаю я и вскакиваю со стула. – Что-нибудь еще?

Не сразу, но он качает головой.

– До скорого! – Я напускаю на себя радостный вид и мчусь к выходу. И хотя я знаю, что Джексон не станет гнаться за мной по улице, всю дорогу до дома Мэтта я преодолеваю трусцой. (Не странно ли, что у меня в голове мы уже давно зовем друг друга по имени?)

Этим утром Руфус так же счастлив меня видеть. Я веду его в ближайший парк с площадкой для собак и отпускаю поводок. Мы уже хорошо знакомы, и я знаю, что он вернется по первому зову, поэтому не боюсь, что мне придется гоняться за ним по всему полю, чтобы увести домой.

К тому же по пути в офис я купила ему собачий деликатес, на случай, если мы больше не увидимся.

Пока он нюхает попки и общается с другими собаками в парке, я помогаю Диону решать проблемы в офисе. Вскоре я понимаю, что потеряла счет времени и мои руки уже отмерзли.

– Пойдем, Руф! – зову я. – Пора! Хочешь печеньку?

При виде угощенья он летит ко мне, и, когда начинает хрустеть им, я цепляю поводок к его ошейнику. Затем мы резво добираемся до Йорквилл-авеню, и я напеваю себе что-то под нос, открывая дверь в квартиру Мэтта.

– Сядь, – командую я Руфусу в прихожей. – Хороший мальчик. – Я опускаюсь на колени, он смотрит мне в глаза и тут же начинает вилять хвостом. – Да, ты очень красивый мальчик.

На этом я целую его в нос. Потом отцепляю поводок, но он не перестает махать хвостом – видимо, пытается выяснить, остались ли у меня вкусняшки. Мои руки, конечно же, пахнут собачьими галетами.

– Прости, парень. Я уже все тебе отдала.

– Правда? – спрашивает низкий голос, и я чуть не умираю от страха.

Мое сердце сжимается от удивления, когда я резко оборачиваюсь и вижу Мэтта Эриксона у кухонного стола. Он стоит и довольно улыбается.

Мэтт

От неожиданности Красотка чуть не упала, и мне теперь неловко, что я ее напугал. Кажется, у нее не очень хорошо с равновесием. Но даже в таком шатком состоянии она – лучшее, что я видел за последние дни. На ней обтягивающие джинсы и голубое зимнее пальто под цвет глаз. Кончик ее носа покраснел на холоде, и во мне рождается самое дурацкое желание поцеловать его. А нос у нее действительно очаровательный, и крошечная серьга в нем почему-то очень возбуждает. Честно говоря, меня никогда не привлекали панкерши, но к этой девочке меня точно влечет.

Руфус очнулся первым. Он, как подобает хорошему мальчику, подбегает поздороваться, а потом снова возвращается к Красотке. Предатель. Он уже может дать мне фору. Красотка его целовала.

Мне не досталось ничего. Я впервые завидую своей собаке.

– Ты рано приехал, – говорит Красотка и начинает подниматься на ноги.

– Да, – соглашаюсь я. – Наш благотворительный обед отменили, и мы смогли прилететь на два часа раньше, чем планировали.

– Поняла. Что ж… – Она тянется к двери.

– Эй. Не так быстро, – жалуюсь я. – Я только поставил чайник на плиту. Выпьешь чашечку со мной?

У нее глаза загнанного зверя, и я стараюсь не улыбаться. Моя Красотка фанатеет по хоккею. И это очевидно, потому что при виде меня она сама не своя. Иногда такое случается. Даже совершенно здравомыслящие люди порой теряют рассудок в обществе хоккеистов. Я знаю об этом не понаслышке, потому что однажды неправильно назвал свое имя, когда просил Уэйна Гретцки подписать мне джерси. Сейчас она, кстати, висит у меня на стене.

– Я бы не отказалась от кофе, – говорит она почти обыденным голосом.