Ульянова, «жандармы-ученики С.В. Зубатова при А.А. Лопухине стали руководителями вновь созданных и уже существовавших охранных отделений. Так, Я.Г. Сазонов стал начальником Санкт-Петербургского охранного отделения (1903–1905), В.В. Ратко — Московского (1902–1905), А.И. Спиридович — Таврического, а впоследствии Киевского (1903–1906). Б.А. Герарди был назначен помощником начальника Сибирского охранного отделения (1903–1905)»[100]. Очевидно, отношения С.В. Зубатова и А.А. Лопухина изменились в лучшую сторону — в октябре 1902 г. Сергей Васильевич был назначен заведующим Особого отдела Департамента полиции, а общества взаимопомощи рабочих, подконтрольные Московского охранному отделению, переживали настоящий расцвет. Как писал в 1916 г. С.В. Зубатов А.И. Спиридовичу, в 1903 г. его взаимоотношения с А.А. Лопухиным снова были далеки от идеальных. На этот раз они разошлись во мнениях относительно самого высокооплачиваемого агента Департамента полиции Е.Ф. Азефа: «Дело прошлое, но все же любопытно, как мог Азеф проагентурить до 1908 года, когда мы с ним разругались еще в 1903 году, перед уходом моим из Департамента? Что же могло усыпить у Департамента мое открытое выражение А.А. Лопухину сомнений в допустимости его тактики? Ведь я нарочно арестовывал его кружки без совета с ним, а уходя, помню, слышал, что на него за провалы косятся»[101].

В истории с увольнением Зубатова с поста главы Особого отдела Департамента полиции роль А.А. Лопухина представляется не очень ясной. В момент увольнения Зубатова Лопухин находился в отпуске в Париже: «В сентябре, в Париже, до меня дошли два сенсационные известия (так в тексте — С.М.). Первое сообщало об отставке Витте, точнее, о назначении его председателем Комитета министров, создавшем ему положение, которое он в своих «Воспоминаниях» дважды называет «бездеятельным», и равнявшемся отставке своей безвластностью. Изо второго я узнал об аресте и ссылке Зубатова»[102]. Можно одинаково поставить под сомнение и то, что для директора Департамента полиции отставка заведующего Особым отделом стала сенсацией и версию отставки, которую Лопухин приводит в своих воспоминаниях: «Зубатов составил письмо, как бы написанное одним верноподданным к другому и как бы попавшее к Зубатову путем перлюстрации. В нем в горячих выражениях осуждалась политика Плеве, говорилось, что Плеве обманывает царя и подрывает в народе веру в него, говорилось также о том, что только Витте по своему таланту и преданности лично Николаю II способен повести политику, которая оградила бы его от бед и придала бы блеск его царствованию. Это письмо Мещерский должен был передать лично Николаю II, как голос народа, и убедить его последовать пути, этим голосом указываемому. Но этому плану не было суждено осуществиться. Зубатов допустил крупную оплошность — он посвятил в него своего друга, а ранее секретного агента, Гуровича, прежнего революционера, известного по кружку «Начала». Гурович же тотчас отправился к Плеве…»[103]. Во-первых, вероятность отставки Зубатова уже в июле 1903 г. существенно возросла. Именно тогда началась знаменитая стачка рабочих Юга России, в которой приняли участие некоторые рабочие, сотрудничавшие с агентами Зубатова[104]. Во-вторых, представляется маловероятной ситуация, при которой Зубатов сделал ставку на стремительно теряющего кредит доверия Николая II С.Ю. Витте, организовав странную интригу с подложным письмом. Каким образом анонимное письмо могло убедить царя в разрушительном для страны действии политики В.К. Плеве — непонятно. В-третьих, из довольно запутанных свидетельств Лопухина об обстоятельствах увольнения Зубатова можно сделать только один вывод: заступаться, ходатайствовать за опального Сергея Васильевича Алексей Александрович не собирался. Версия Ф.М. Лурье о том, что, увольняя Зубатова, министр внутренних дел В.К. Плеве пытался «лишить Лопухина главной его опоры, союзника, единомышленника, блистательного исполнителя»[105], не находит подтверждения в архивных документах.

Отношение А.А. Лопухина к еврейскому вопросу было неоднозначным. Исследователи обоснованно отмечают интерес директора Департамента полиции к сионизму, еврейским религиозным организациям и обществам взаимопомощи. Как пишет А.И. Логинов, «…в 1903 году в печати появилась записка за подписью его директора (Департамента полиции — С.М.) А.А. Лопухина «Сионизм». Структура, отвечающая за безопасность государства, и ее аналитики справедливо увидели в этих идеях угрозу для государственного устройства Российской империи. Требовалось не только усиление агентурной работы, но и использование новых методов»[106].

В то же время, в 1906 г., уже после увольнения с должностей директора Департамента полиции (март 1905 г.) и эстляндского губернатора (ноябрь 1905 г.), находясь в Мюнхене, Лопухин направил на имя министра внутренних дел П.А. Столыпина письмо, содержащее обвинение местных властей в организации еврейских погромов: «Письмом от 13 минувшего мая я счел долгом довести до сведения вашего превосходительства о том, что копия рапорта заведующего Особым отделом Департамента полиции Макарова министру внутренних дел об организации избиения евреев в городе Александровске, Екатеринославской губернии, и об участии в этом чинов Департамента полиции была передана редакции газеты «Речь» мною в виду глубокого моего убеждения, что только осведомленная прессой Государственная Дума в силах навсегда прекратить грозящее государству величайшей опасностью систематическое подготовление властями еврейских и иных погромов»[107]. Как отмечает сам А.А. Лопухин, реакция П.А. Столыпина на письмо была негативной: «Впоследствии мне стало известно, что за оглашение этого письма Столыпин поднимал вопрос о предании меня суду, но даже щегловитовская юстиция не смогла найти в данном случае состава преступления»[108].

Интересно, что в это время на имя П.А. Столыпина начали приходить письма, обвиняющие А.А. Лопухина в различных должностных преступлениях. Так, потомственная дворянка А.В. Карпова писала 14 октября 1906 г.: «Ваше Высокопревосходительство, глубокоуважаемый Петр Аркадьевич! Будьте осторожны и не поддайтесь на удочку А.А. Лопухина; это очень опасный человек, конечно, не сам по себе, так как известно всем, что он очень недалек, но опасны те люди, по наущению коих он действует. Лопухин, будучи директором Департамента полиции, очень много прикарманил денег, а когда его прогнали из губернаторов, видя, что его песенка спета, он отдался жидам, которые за солидный куш выпустили сперва князя Урусова (Лопухин женат на сестре Урусова), а теперь выпускают Лопухина; жидам необходимо добиться оправдания Носаря, так как они возлагают на него большие надежды; сделать его героем и поставить во главе рабочего движения. Лопухин берет с жидов и совсем у них в руках, как человек падкий на золото, а сам полнейшая бездарность и вышел в люди, благодаря протекции министра Муравьева, который друг его отца»[109].

В 1909 г., когда А.А. Лопухин был обвинен в государственной измене, газета «Московские ведомости» вышла с ретроспективным обзором его противоправительственной деятельности в 1906 г.: «В первой Государственной Думе бывший товарищ министра внутренних дел князь В.С. Урусов в открытом заседании описывал, как в Департаменте полиции под наблюдением жандармского офицера Комиссарова печатались будто бы воззвания,