— Я так понимаю, это место для возвращения — ничем не хуже других, — рассудила Бэби.

Пупсик взяла «Цапоматик», ввела код адреса «Фантазмы» и нажала «Обратный ход». Джейк расплылся облаком блестящих частиц, мгновение повисел и съебался.

— Я по тебе уже скучаю, — вздохнула Бэби.

* * *

Я по тебе скучаю больше, подумал Джейк. А чего ради он это подумал? Джейк толком не знал, почему именно эти слова взбрели ему в голову. Хотя, с другой стороны, он не знал и множества всякого другого. Например: почему он оказался на Кинг–стрит сиднейского пригорода Ньютауна в небожеский час — восемь утра — в воскресенье и пялится на табличку «ЗАКРЫТО» в дверях магазина его соседок по квартире. И с головы до пят зудит. У него болит голова. И не хватает одного носка.

Ньютаун с его основным населением из заскорузлов, панков, рокеров, рейверов, художников пирсинга, художников–инсталляторов, художников–копиистов, художников трепа и художников говна — не вполне утреннее место. В этот час бодрости в городке не ощущалось. На самом деле, в данный конкретный момент Ньютаун, как и Джейк, ощущал себя кошачьим туалетом для мозга. Ньютауну хотелось заползти на свой старый испятнанный матрас на полу и натянуть на морду нестираную простыню. Ньютауну хотелось «Берокки»[41]и пары очков потемнее. Ньютауну следует поменьше времени проводить в пабах, поменьше денег тратить на наркотики и побольше внимания обращать на буклеты, раздаваемые в лавках здоровой пищи, вегетарианских ресторанах и натуральных оздоровительных центрах. Ньютауну пора подстричься и найти себе настоящую работу. Ньютаун клялся, что на следующей же неделе возьмет себя в руки. Ну через одну — абсолютный максимум. Точняк. Если нет — еще через одну. Наверняка. Глядя на то же блистающее голубое весеннее небо, что побуждало обитателей пляжных пригородов, вроде Бонди, хватать доски, а жителей Дарлингхёрста набиваться в кафе, Ньютаун прикрывал глаза, выставляя наружу ладонь, и говорил: ебись ты.

Джейк кулаками потер сухие и больные глаза. Маленькие оранжевые человечки в зеленых костюмах лепреконов прыгали по его оптическим нервам и сплавлялись на плотах по пульсирующим венам в висках. Другие странные хрюндепупели раздирали когтями его нутро, крохотными зубастыми ротиками высасывая подкладку желудка. Задница тоже чесалась — откуда–то из глубин. Что же он делал всю ночь? В сознание внезапно всплыл образ Ревора, и Джейку неожиданно захотелось позвонить в тротуарную пиццу. Мгновение миновало. Слава Богу. В свое время Джейк порычал на лужайки — ёрп ёрп! — но это не вполне сочеталось с Хорошим Видом. Во всяком случае — посреди Кинг–стрит. Когда приходило время совершать такие дальние звонки по большому белому телефону, он предпочитал это делать в уединении собственного дома. Дом. Ему хотелось оказаться там пять минут назад. Ёрп ёрп? Это что еще за херня, а?

Мимо прошла Последняя Ядерная Семья Ньютауна — они описали вежливый круг, минуя то место, где Джейк стоял ошеломленный и смятенный[42]— поколенческое клише. Папа с сыном отклонились вправо, мама с дочерью — влево. Вновь воссоединившись, они продолжали путь к церкви. А может, и не вежливый круг, задумался сконфуженный Джейк. Может, опасливый.

Быть может, размышлял Джейк дальше, ему нужна религия. Он подумал было пойти за этим видением нормальности до самой церкви.

Не–а. Не получится. Кажется, он не верит в Бога. Это ничего, поскольку и Бог не особо верил в Джейка.

Последнему, тем не менее, требовалось некое незамедлительное спасение. Он прижал запястья к вискам. ДУФ. ДУФ. ДУФ. ДУФ. Внутри как будто гремела ебицкая рейв–парти. А когда рокенрольный паренек начинает слышать в своих венах техно, он просто знает, что настала пора спокойной ночи. Домой, Джеймс, и ты, который Джейкоб, — тоже домой, проинструктировал он свои ноги.

Опустив руки, Джейк поймал взором отметку на правом запястье. Синенькая, сантиметра два с половиной, изображала она летающую тарелку, несущуюся через космос. Сердце Джейка пропустило удар. Откуда это взялось? Что наделал он минувшей ночью? «Агент Малдер». Ну разумеется. Он ходил на сейшак. Отметка. Просто штампик, который ставят на входе. В голову на долю секунды влетел образ роскошной зеленой девчонки с антеннами, после чего так же резко вылетел. Должно быть, он совершенно себя не помнил. Может, познакомился с девчонкой, и она повела его к себе. Где ж еще он мог быть все это время?

Где он был всю свою жизнь?

Полизав кончики пальцев, Джейк попробовал стереть чернила, но тут заметил отметку на другом запястье. В отличие от ясного, элегантно выписанного изображения летающей тарелки, тут значилась только цепочка смазанных букв. Джейк потер тарелку. Не сходит. Даже не смазывается. Он потер сильнее. Кожа покраснела, изображение осталось. Четкое и ясное. Полизав кончики пальцев правой руки, Джейк в порядке эксперимента потер левое запястье. Чернила размазались. Вот это явно штампик от входа. Джейк перевел взгляд с одного запястья на другое. Неужели его так вырубило, что он пошел и сделал себе татуировку? Хотя постой–ка — чтобы дойти до такого состояния, татуировкам требуется время. Скорпион на правой лопатке больше недели был в коросте, пока не проявился в чистом виде.

Разобраться Джейк был не в состоянии — ни ментальном, ни физическом. Ему нужно домой. Обернувшись, пожалуй, чересчур быстро, он чуть не запутался в серых мохнатых ногах замурзанного медведя «Спасите Планету», развалившегося у витрины лавки.

— Извини, — пятясь, буркнул Джейк.

— Дай нам доллар? — взмолился медведь. Очевидно, он провел на улице всю ночь.

Джейк вздохнул. Порылся в карманах и извлек двухдолларовую монету. Странно. Он был уверен, что денег больше. Джейк оглядел монетку. Если учитывать, сколько требуется для спасения планеты, этого маловато. Если учитывать, что еще у него в карманах, это — всё. С другой стороны, с ним только что случилось то, что некоторые назвали бы «преобразующим жизнь переживанием», и у него по–прежнему немного кружилась голова. Джейк глазами попрощался с монеткой и протянул руку к баночке для подношений. Но не успел опустить монету в прорезь, как налетела медвежья лапа и загребла его руку.

— Спасибо, старина, — кивнул медведь. — На самом деле это для меня. Мне очень нужно пива.

Джейк открыл было рот, хотел что–то сказать, но раздумал. К ним босиком подгребла девчонка с синим ежиком волос, дюжиной пирсингов на лице и в джинсах, где было больше прорех, чем ткани; под татуированную руку она держала мальчика с зелеными дредами и в длинной юбке, крашенной вручную.

— Ты веришь в ангелов? — спросила девочка. Мальчик покачал головой. — Ты веришь в фей? — Он снова покачал головой. Джейк сунул руки в карманы, теперь уже пустые, и пошаркал за угол. — А в чужих? — донеслось до него. — В чужих ты веришь?