Таким образом, Великая греческая колонизация имела единый стратегический и логистический план. Это могло быть возможным только в случае очень хорошего знакомства элиты древних греков с географией и этнографией всего Средиземноморья. Из этого следует заключить, что Великой колонизации предшествовало не одно столетие плаваний древних греков по всему Средиземному морю и его окраинным морям (включая Чёрное), детальное изучение его берегов и населявших его народов. Вероятно, греки времён Великой колонизации пользовались также и теми сведениями, которые сохранились у них ещё со времён прежнего расцвета их цивилизации в эпоху «обильных золотом» Микен.

Микенская цивилизация рухнула в результате передвижений древнегреческих племён, которые в те времена характеризовались большой подвижностью. Впрочем, эта черта не выделяла греков среди соседей-современников. При тогдашнем уровне хозяйства земля, особенно в гористых Балканах, истощалась быстро, и народам приходилось время от времени менять место жительства, совершать перекочёвки, неизбежно сталкиваясь при этом с другими народами, так как совсем ничейной земли не бывает почти никогда. «Страна, называемая ныне Элладой, лишь с недавнего времени приобрела оседлое население, — писал в V веке до н. э. эллинский историк Фукидид, — в древности же там происходили передвижения племён, и каждое племя покидало свою землю всякий раз под давлением более многочисленных пришельцев… Полагая, что они смогут добыть себе пропитание повсюду, люди с лёгкостью покидали насиженные места». Стронутые с места, вероятно, давлением других пришельцев, дорийцы в XIII–XII веках до н. э. завоевали многие области средней и южной Греции, разрушив прежде цветущие города и царства.

Среди потеснённых дорийцами греческих племён значение в последующей истории сохранили только ионийцы. Уже в XI–IX веках до н. э. под давлением дорийцев часть их выселилась па западный берег Малой Азии, который в дальнейшем и стали называть Ионией. Ионическими в Древней Греции считались и Афины. В классической Греции удержались только дорический и ионический диалекты, тогда как эолийский и ахейский постепенно сошли на нет. Но в эпоху, предшествовавшую дорийскому вторжению, именно ахейцам принадлежала ведущая роль в Греции. Ахейцами были греческие герои Гомера.

В эпоху Великой колонизации свои колонии основывали и ионийские, и дорийские полисы. Характер их колонизации настолько различался, что это дало основание историкам говорить о двух моделях древнегреческой колонизации. Дорийская колонизация сопровождалась порабощением туземного населения. В самой Греции типичной моделью дорийского полиса на протяжении веков была Спарта, а среди колоний по такому же образцу создавался Херсонес Таврический близ нынешнего Севастополя в Крыму. Ионийская колонизация характеризовалась установлением более-менее мирных отношений с окрестными «варварами». Это иногда приводило к тому, что «варвары» захватывали власть в колонии, но в целом обеспечивало колонии большую политическую гибкость перед лицом «варварского» окружения. Примером ионийской колонии была Ольвия в устье Гипаниса (Южного Буга) близ современного Николаева на юге Украины.

Возвращаясь назад, ко временам разрушения дорийцами микенской цивилизации, надо отмстить, что далеко не все историки принимают такую причину её гибели. Многое в этом процессе до сих пор неясно. Во всяком случае, города микенской цивилизации, достигшей расцвета в ХVII–XIV веках до н. э., приходили в упадок и забрасывались не одновременно, а некоторые даже переживали период повторного подъёма. Отечественные историки обратили внимание на узкоэлитарный характер микенской цивилизации, для которой роковой оказалась гибель верхнего слоя её носителей в войнах. «Уцелевшие в каждой области обитатели не были заинтересованы в восстановлении царского могущества, для них было жизненно важным сохранение традиционных общинных и внутриплеменных связей, — пишут они в первом томе советской “Истории Европы”. — Эти тенденции были столь сильны, что даже выжившие царские семьи постепенно утратили своё господствующее положение… Исчезло и употребление сложного ахейского письма, которое было бесполезно сельчанам и простым ремесленникам… Волна переселения народов, обрушившаяся на Грецию на рубеже XIII–XII веков до н. э., могла смыть непрочный слой элитарной дворцовой культуры».

Обращено внимание и на то, что, несмотря на племенную разнородность Греции, культура правящего слоя микенской цивилизации была единой: «По всей стране династические круги в XVI–XIII веках до н. э. неукоснительно придерживались общих культурных традиций». А это даёт основание предполагать, что элита имела этнические отличия от основной массы подвластного населения. И у древнегреческих авторов сохранились упоминания народа, который населял Грецию до прихода туда собственно греков. Этот народ — загадочные пеласги, по поводу происхождения которых выдвинуто немало теорий.

Загадке пеласгов посвящена обширная литература. Некоторые авторы связывают пеласгов с другим таинственным народом древности — этрусками, указывая на то, что греки называли этрусков тирренами (отсюда до сих пор — Тирренское море), или тирсенами, а к последним причисляли пеласгов. Им возражают, говоря, что Геродот упоминал лишь о соседстве пеласгов с тирсенами в северной Греции, но не об их тождестве. Пеласги и тирсены для греков — разные народы, причём в древней истории Эллады гораздо большее значение имели пеласги.

По сообщениям древнегреческих авторов, пеласги населяли почти всю Элладу и близлежащие острова до прихода туда собственно эллинов (т. е. ещё ахейцев). Сами греки пришли откуда-то с севера, возможно, с Дуная, о чём может свидетельствовать одно из племенных названий ахейцев — данайцы. Контакты между греками и пеласгами, согласно греческой традиции, носили, как правило, мирный характер. Причём греки признавали, что пеласги стояли на более высоком уровне развития, и греки позаимствовали у пеласгов многие навыки в земледелии и строительном деле. Завершилось всё это смешением пеласгов с греками, причём только после этого население Древней Греции стало достаточно многочисленным. Смешанное население в массе своей восприняло греческий язык, хотя ещё во времена Геродота кое-где оставались группы, говорившие на языке пеласгов.

Здесь мы не будем затрагивать вопрос происхождения пеласгов, ограничившись констатацией наличия этого развитого догреческого народа Греции. Вернёмся к тому, как ахейцы пролагали пути будущей Великой греческой колонизации за сотни лет до неё.

Многие археологические открытия XX века позволили учёным переосмыслить свидетельства древнегреческого эпоса и признать, что во времена микенской цивилизации грекам (ахейцам) был хорошо известен бассейн Средиземноморья. Более того, отдельные исследователи сочли возможным говорить даже об ахейской Великой колонизации. Ведь после гибели микенской цивилизации эллинам пришлось взбираться на тот уровень развития, который был ранее ими уже достигнут. Неудивительно, если среди достижений микенской эпохи, повторенных греками в эпохи архаики и классики, было и освоение Средиземноморского бассейна.

Сказания Гомера о странствиях Одиссея, миф о плавании Ясона и аргонавтов за золотым руном отражают знакомство догомеровских греков с окружающим миром, включая берега Чёрного моря, хотя этот мир для греков поначалу был полон всяких опасностей. Археологические находки свидетельствуют: ещё в XVI веке до н. э. ахейцы появлялись у берегов Италии, а в XIV–XIII веках до н. э. они основали там свои поселения. «Греки-микенцы внесли свою лепту в формирование римского этноса: они оставили свои следы в языке и религии римлян и этрусков, обогатили своим хозяйственным опытом животноводство и пахотное земледелие в Италии, — пишет крупный отечественный историк Древнего Рима И. Л. Маяк. — Согласно некоторым современным исследованиям, жители древнейшего Лация заимствовали от микенцев-аркадцев, а не от этрусков, как считалось ранее, обычай носить тогу — плащ из шерстяной ткани, а также мастерство изготовления льняной одежды». Памятники ахейского слогового письма сохранялись в Италии всё римское время и были известны ещё в VI веке н. э., только их никто уже не мог прочесть.