– Но вы с ним не согласны.

Ниа секунду подумала. Сканер, на котором проверяли агентов, был тот самый, которым впервые обнаружили вирус. Если сканеру нельзя доверять, то нет и оснований верить, что вирус вообще когда-либо существовал. Это было правильное решение.

– Нет.

Показав ей большой палец, полковник двинулся к двери, на ходу рявкнув в комм:

– Скажите Центру по контролю, что у нас есть санкция поднять команды с первой по четвертую. Командир Джейкобс! Я иду к мониторам на мостике.

Доктор Кейд даже не посмотрел на Н’Томо, лишь глубоко вздохнул и демонстративно вернулся к работе. Ниа раздумывала, не подойти ли к нему, чтобы объяснить лучше, когда голос Стива остановил Фьюри:

– Ник, из сообщений в новостях я понял, что эта штука сделана нацистами во время Второй мировой.

– А что там в новостях? – спросила Ниа.

Все еще глядя на Фьюри, Кэп развернул к ней лэптоп.

Ниа свободно говорила по-французски, но ей пришлось прочесть дважды, чтобы поверить, что в бегущей строке действительно написано «гигантский робот-убийца». Открыв рот, она посмотрела на директора.

– Я думала, это была фигура речи.

Фьюри не двинулся от двери.

– Не-а. Если у вас есть гигантский робот-убийца, кому нужны какие-то там фигуры?

Остальная часть экрана показывала трясущуюся картинку с вертолета где-то над Лувром. Часть павильона покрывало что-то вроде обломков, оставшихся после взрыва огромной бомбы, только эти обломки шевелились. Тусклый металл принимал разнообразные геометрические формы, но в промежутках выглядел жидким, как амеба.

Снова разволновавшись, Кейд потряс костлявым пальцем перед директором.

– Мы не должны были даже обсуждать это в его присутствии! И разве мы не согласились, что будет лучше, если он не будет получать сигналы тревоги?

Фьюри скривился:

– Он и не получал. Не от меня или моих людей. Просто мы оба забыли, что он там может смотреть «Си-Эн-Эн».

Стив проигнорировал их перепалку:

– Ник, нацистские технологии. Это Череп?

– Может быть. Ты… смотришь со звуком?

– Да, – он прибавил громкость.

Голос, ставший оловянным в маленьких динамиках, поплыл по лаборатории:

– Wo ist Kapitän Amerika?

Кейд в отвращении поднял руки:

– Вот это замечательно, не правда ли?!

Роджерс выразительно посмотрел на Фьюри.

– О’кей, Кэп, о’кей. Не забивай голову, это просто запись из старых добрых времен. Скорее всего, это какое-то допотопное оружие, которое нацисты забыли и которое ненароком включилось, вроде неразорвавшихся бомб, которые мы когда-то находили по всему Лондону.

– Возможно, но этот голос я узнаю, где угодно.

Фьюри кивнул:

– Адольф Гитлер. Да, нам уже подтвердили, что это он.

– Wo ist Kapitän Amerika?

Стив вскочил на ноги так внезапно, что Ниа не могла не вспомнить, что он не обычный человек.

– И вы не планировали мне сообщать, что оно спрашивает обо мне?

Фьюри скрестил руки на груди:

– Нет, я не планировал, и ты чертовски хорошо знаешь, почему. Эта штука может стучаться, сколько ей угодно, но Капитан Америка не выйдет поиграть.

Видя решимость директора, Кейд отошел в глубь лаборатории и вернулся к работе. Стив, однако, выглядел так, будто сейчас начнет метаться.

Ниа видела многих пациентов, запертых в изоляторе неделями и даже месяцами. Строителям, фермерам – любому, привыкшему все время двигаться, – приходилось туго. А здесь сидел Капитан Америка. Как бы он ни был дисциплинирован, ему было ужасно тяжело оставаться в этом маленьком помещении.

И вдвойне тяжело, когда неведомая угроза вызывала на бой именно его.

Н’Томо повернулась к Фьюри:

– Полковник, можно капитану Роджерсу поработать консультантом команды на земле?

Он сразу кивнул:

– Обычно приказы отдаю я, но, черт возьми, да! Я велю транслировать данные сюда.

Лицо Стива оставалось безучастно, но Ниа видела, что плечи его слегка расслабились.

– Я сделаю, что смогу.

Кейд прислушивался и, очевидно, не отойдя еще от спора с Фьюри, дрожал, когда начал говорить:

– Я бы лучше… – не закончив, он развернулся обратно к своему столу. – Не обращайте внимания. Это хорошая идея, доктор Н’Томо. По крайней мере, никто не пытается послать его в бой.

Игнорируя Кейда, Фьюри ухмыльнулся Стиву, и тот спросил:

– Что?

– Никогда не думал о тебе как о штабной крысе.

Ниа улыбалась вместе с ними, пока не посмотрела на Кейда, ссутулившегося перед компьютерами, пролистывая изображения белков, капсидов[12] и нуклеиновых кислот. Она бесконечно уважала его, но, вместо того, чтобы выразить свое восхищение, вмешалась в его отношения с Центром по контролю заболеваемости. А сейчас наступила ему на мозоль уже дважды за последние несколько минут.

Она должна поговорить с доктором один на один, разрядить атмосферу, как только позволит ситуация. Если он позволит.

Ниа представила себе его, негодующего, что ее глупые межличностные проблемы отнимают драгоценные минуты, которые можно было бы потратить на спасение мира.

И… возможно, он был прав.

К тому времени, как Геликарриер вошел в воздушное пространство Парижа, стол для совещаний, загромождавший лабораторию, заменили на не менее громоздкую панель мониторов, смонтированную перед карантинной камерой. На каждого из двенадцати полевых агентов приходилось по экрану, еще три показывали картинку с камер слежения на месте, а шестнадцатый – с летающего дрона.

Роджерс стоял, опершись о стекло, и наблюдал за происходящим со смешанными чувствами. Хорошо было иметь возможность делать хоть что-то, но, глядя на картинку, передаваемую дроном с высоты птичьего полета, он хотел быть там, на земле.

Ниа и Кейд держались на расстоянии – как от операции, так и друг от друга. Кэп и Фьюри могли свободно разговаривать.

– И это началось, как треугольник, который просто появился из камня?

Фьюри, тяжело облокачиваясь на стену, кивнул:

– Не просто из камня. Нацисты использовали Лувр как координационный центр для украденных произведений искусства. После освобождения в музее проходило много проверок, так что у нас есть документы. Оказывается, они планировали соорудить новое хранилище из камня, привезенного прямиком из Берлина. Его так и не построили, но один из блоков использовали при постройке этой маленькой пирамиды. Очевидно, одна грань у нее имела нужную форму.