«Несмотря на свою неготовность к большой войне США все же из-за престижа могут втянуться в большую войну, что неизбежно втянет в войну Китай, а вместе с ним втянется в войну и СССР».

К тому же, если бы американцы захотели нанести первый удар по Советскому Союзу, то ничто не могло помешать им сделать это. Что в 1950-е годы мог реально противопоставить СССР стратегической мощи США (около полутора тысяч тяжелых реактивных бомбардировщиков плюс ударные самолеты тактической и авианосной авиации) — лишь несколько сотен устаревших бомбардировщиков Ту-4 (и несколько десятков ядерных бомб), не способных даже теоретически добраться до американского континента.

Чем реально Сталин мог угрожать Трумэну? Ничем. Да, Советская Армия могла ураганом пройти по странам Западной Европы, но до Америки ей все равно было не добраться. И если бы Белый дом решил нанести ядерный удар по СССР, вряд ли перспектива гибели союзников-европейцев удержала бы его от этого.

Ситуация мало изменилась и в последующие годы. К 1956 году советская Дальняя авиация имела всего 22 стратегических бомбардировщика, теоретически способных добраться до Америки. Еще раз подчеркнем — теоретически. Учитывая мощь военно-воздушных и военно-морских сил США, развитую систему базирования их авиации, шансов добраться до цели у двух десятков машин практически не было. Их, вероятнее всего, сбили бы еще у берегов Норвегии либо над просторами Арктики.

Понимая это, в отличие от многих маршалов и генералов Советской Армии, Хрущев решительно отказался от дальнейшего количественного наращивания стратегической авиации. Брежнев придерживался той же линии. Поэтому число дальних бомбардировщиков советских ВВС около 30-и лет подряд держалось на одном и том же уровне — примерно полторы сотни. Ставка была сделана на межконтинентальные баллистические ракеты (а в дальнейшем и на ракеты морского базирования).

Но все это было позже, а до середины 60-х годов советские вожди вынуждены были постоянно блефовать — грозить кулаком Америке, гонять по Красной площади во время военных парадов макеты несуществующих ракет, рассказывать сказки о заводах, производящих их как сосиски, и постоянно демонстрировать свою готовность идти до конца в случае военного противостояния.

Размещение советских ядерных ракет на Кубе — эпизод из той же оперы. Из окрестностей Гаваны ракеты средней дальности Р-12 могли долететь до Вашингтона — упускать такой уникальный шанс, с точки зрения Хрущева, было никак нельзя. Советский Союз впервые получал возможность угрожать американцам в их собственном доме. То, что это грозило вылиться в мировую ядерную бойню, его мало волновало — он был уверен, что «преимущества социализма и малая плотность населения в СССР» обеспечат победу.

Но это тоже был блеф — учитывая, что на подготовку ракет к пуску требовалось несколько часов, а американская разведка следила за каждым движением ракетчиков, то при малейшем подозрении на головы советских солдат обрушились бы тысячи бомб.

Реальная возможность гарантированно нанести США неприемлемый урон появилась только во второй половине 60-х годов, когда в результате беспрецедентно мощного рывка ракетно-ядерный потенциал СССР вырос в несколько раз (только в период с 1966 по 1970 год число межконтинентальных баллистических ракет увеличилось почти в четыре раза!).

Но до паритета еще надо было дожить, а пока оставалось только блефовать.

«Кузькина мать» для Кеннеди

1962-й год навсегда вошел в историю как год Карибского кризиса, поставившего человечество на грань всеобщей ядерной катастрофы. И хотя до третьей (последней) мировой войны дело не дошло, несколько дней в том, уже далеком от нас октябре, мир балансировал на грани жизни и смерти.

После того, как власть на Кубе в январе 1959 года захватил адвокат по профессии, революционер по призванию Фидель Кастро, выгодное стратегическое положение острова Свободы стало привлекать внимание советского политического и военного руководства. В одном из российских исследований сказано:

«В начале 60-х годов Куба заняла особое место в советской внешней политике, что, естественно, нашло отражение во всех сферах деятельности отечественной дипломатии, пропаганды и разведки. Политика Москвы в отношении нее основывалась на знаменитых принципах „классовой солидарности“ и „пролетарского интернационализма“ — краеугольных камнях официальной советской дипломатии, и ее главной целью были защита свободы и суверенитета Кубы и обеспечение возможности для ее народа создать „свободное и демократическое общество“.

На протяжении почти двух лет после свержения режима Батисты советские средства массовой информации изображали Кубу малой страной, „освобожденной народной революцией“, страной, народ и руководство которой стремятся создать новое „справедливое общество“, свободное от нищеты, угнетения, коррупции и зависимости извне — „первую свободную страну в Западном полушарии“.

Молодое кубинское государство, которое имеет целью воплотить в жизнь социалистическую модель, как писала газета „Правда“, достойно „братской и бескорыстной помощи“ Советского Союза. В то же время средства массовой информации СССР не сообщали ни о модели кубинского социализма, ни о политическом терроре, царившем на острове, ни о той подрывной деятельности, которой занимались поддерживаемые кубинским правительством революционные группы в ряде стран Латинской Америки (о чем было достаточно хорошо информировано советское руководство)»[12].

Фактически, советское руководство волновала не победа социализма в Западном полушарии, а возможность разместить совсем рядом с территорией США баллистические ракеты с ядерными боеголовками, что могло в какой-то мере компенсировать громадное американское превосходство в стратегических вооружениях.

Вооруженные силы США к октябрю 1962 года имели почти триста межконтинентальных баллистических ракет (в их числе на боевых позициях были развернуты 126 ракет «Атлас», 54 ракеты «Титан-1» на жидком топливе и 20 твердотопливных МБР второго поколения «Минитмен-1») и огромным флотом стратегических бомбардировщиков (в общей сложности около 1700 машин).

Ракета «Атлас» могла доставить к цели термоядерную боеголовку мощностью три мегатонны, причем предельное отклонение от точки прицеливания составляло не более трех километров. МБР «Титан-1» имела аналогичные характеристики.

Принятая на вооружение в 1962 году баллистическая ракета «Титан-2» несла сверхмощную термоядерную боеголовку мощностью десять мегатонн и обладала высокой по тем временам точностью. Предельное отклонение от цели составляло два с половиной километра (советские межконтинентальные баллистические ракеты достигли подобной точности лишь к концу 60-х годов).

Флот США к тому моменту получил десять атомных ракетных подводных лодок типа «Джордж Вашингтон», каждая из которых несла 16 баллистических ракет «Поларис» (всего 160 БРПЛ).

Между тем, советский ВМФ до конца 1962 года получил от промышленности лишь четыре атомные ракетные подводные лодки проекта 658, каждая из которых несла всего три ракеты Р-13. При том, в отличие от американских ракетоносцев, советским для пуска ракет приходилось всплывать на поверхность воды, что делало их весьма уязвимыми для противолодочных сил противника. Кроме того, максимальная дальность полета Р-13 (600 км) была в три с лишним раза меньше, чем у американских «Поларисов».