щечку девушки и отвернулся, шмыгая носом. Он ушел к двери, старательно пряча глаза.

Эдик, заметив пробуждение пациента, подошел к нам, спросил самочувствие, послушал сердцебиение девушки и чистоту легких.

— Забава хорошо потрудилась, но я позже проверю твои раны, Эстрид, — успокоил Метик.

Девушка благодарно кивнула и лекарь отошел в сторону.

— Эса, тебе тяжело говорить? — поинтересовался я.

— Нет, Ларс, — хмыкнула она, — тяжелее смотреть на то, как ты обращаешься со мной, будто наседка с цыпленком.

— Шутит, значит идет на поправку, — заметил Метик.

— Шутница, — я проворчал про себя нечто о неблагодарных вассалах, — тогда расскажи мне что произошло в тот день, в храме?

Эстрид опустила голову и закрыла глаза.

— Что ты знаешь о «гостях»? — спросила она, вглядываясь в меня, будто отслеживая реакцию.

— В смысле? О каких гостях?

— Тех, что кочуют во времени и вселяются в слабые тела.

Я покосился на Эдика, тот заинтересованно приподнял бровь. Эстрид сейчас о попаданцах говорит? А что мне ей сказать? Вот я есть такой «гость», а рядом еще один «гостик». И как это связано с моим вопросом о дне, когда Эсу чуть не убили и пленили?

— Я, видимо, не понимаю сути вопроса. К чему ты спрашиваешь это?

— Храм Упсалы — это не просто орден убийц. Они являются оружием в руках более могущественных людей. И эти люди знают о том, что произойдет в будущем от этих «гостей». «Гостями» их называют потому, что ранее им не принадлежали эти тела. Они из другого мира. «Гости» вселились в тела нынеживущих и живут обыденной жизнью, но имеют знания о том, что будет вскоре. И если волхвы говорят о том, что может произойти, то «гости» предсказывают то, что произойдет. Без каких-либо сомнений. «Гости» раньше становились влиятельными и богатыми людьми, пока нынеживущие не решили противостоять им.

Эстрид перевела дыхание и откинулась на спинку кровати.

— Хорошо, допустим такое положение вещей. Ты-то при чем? Почему на тебя напали?

— Храмовники решили, что в Гардариках появился «гость». Они считают, что благодаря «гостю» возникло царство и был побежден Гунульф. В Упсале считают, что кто-то из твоего окружения, а может быть и ты сам, — Эса замерла, будто ожидала ответа, но не дождалась, — является «гостем». Меня заподозрили в том, что я «гость». Спрашивали о странных вещах.

— О каких, например, — спросил Метик.

— О том, что произойдет в будущем. О каких-то крестных походах.

— Крестовых, наверное, — поправил я.

— Да, о них, — Эса сузила глаза и уставилась на меня, словно в первый раз увидела.

— Что еще спрашивали? — игнорируя ее взгляд, я задал вопрос.

— О летающих железных птицах и самодвижущихся повозках, — прошептала девушка.

— О самолетах и автомобилях.

— Да, — Эса открыла рот, удивленно посматривая на меня.

— Почему в храме считали, что «гостя» нужно убить? — отвлек внимание девушки Метик.

— Когда последний раз такого «гостя» упустили из виду, он разграбил Рим и разрушил империю.

— Это кто же такой был? Гунны, что ли, — удивился Метик.

— Аларих. Великий вождь вестготов.

— И кто за всем этим стоит? — спросил я.

— Я не знаю, как они себя именуют. Это какая-то тайная организация. Но точно знаю, что один из них — это император Византии. Второй — сидит в Риме. Храмовники получили заказ на поиск «гостя» с Византии.

Вот это поворот. Византийский кесарь хочет моей смерти? Чем ему-то я не угодил? С Гунульфом — понятно. Там старые терки, кровная месть, обиды и прочее. А с Византией что не так? Чем Гардарики им помешали?

— Откуда ты все это знаешь? — не удержался я от естественного вопроса.

— Сначала, когда меня пытались раскусить на предмет наличия «гостя», храмовники хотели склонить меня к добровольному признанию, потом — старались склонить в свою организацию, а после — перешли к пыткам.

Не знаю, насколько можно верить подобной информации. Храмовники могли же все это придумать.

— Ты сама-то что считаешь? Не могли же они тебе правду говорить, — поинтересовался я у девушки.

Эса прикрыла глаза и задумалась.

— Я считаю, что они верили в то, что говорят. Про «гостей» — верю, про «тайную организацию» — не знаю. А что ты мне скажешь, Ларс? — спросила Эстрид.

Я оглядел присутствующих в комнате. Здесь доверенные мне люди. Ага стоит истуканом у входа. Метик задумался, сложив руки и нахмурив брови. Забава замерла у стола, боясь пошевелится. Я им всем доверяю. Нужно ли знать обо мне-попаданце Аге, Забаве и Эсе? Не знаю.

Я когда-нибудь расскажу Эсе правду. Вот только пока пусть обойдется полуправдой. И дело не в том, что я не доверяю присутствующим, а в том, что некоторые знания опасны сами по себе.

— Я могу сказать, что знаю одного «гостя». И сами они себя не считают «гостями». Они говорят, что являются попаданцами. Они попали в этот мир. И никто не хотел приходить по своей воле. Судьба распорядилась так, что попаданцы возникают в этом мире помимо своей воли. Благодаря одному из этих попаданцев я могу изменять будущее. И если его, это будущее, не менять, то оно станет… — я пытался подобрать слово, — да его просто не станет. В будущем война превратит наш мир в сплошное ничто, в котором не будет ничего живого. Именно поэтому я пытаюсь изменить реальность, чтобы уйти от того, будущего, которое, я надеюсь, не настанет из-за моих действий.

— И кто этот твой «гость-попаданец»? — спросила Эса, не раздумывая, косясь на Эдика.

— А вот этого я тебе не скажу, пока не выздоровеешь, — хмыкнул я.

Метик, оказывается, затаил дыхание на этом вопросе, судя по шумному выдоху, который его точно «спалил».

— Что будем делать с храмовниками? Забава сказала, что вопрос с ними решен, но что именно ты сделал, она не говорит, — пряча улыбку, спросила Эстрид.

— Я посчитала, что не стоит Эсе волноваться, поэтому ничего и не говорила, — заявила одноглазая девушка.

— А нет больше храмовников, — ответил я воительнице, — как и храма, как такового.

— Что ты сделал? — взволнованно спросила Эса.

— Сравнял с землей. Ну, почти. Кучку камней оставил.

— Они будут мстить.

— Некому. Мы уничтожили всех. Одного только оставили, но его пока