«Ну и где ваш закон?» – собирался спросить я, как вдали показалась всадница. Она приблизилась, стало видно, что детдомовец сидит боком на крупе лошади, а женщина бережно придерживает его рукой. Подскакав к повозке, всадница взяла парня под мышки и опустила внутрь. Турма закричала и захлопала.

– Видишь! – сказала Виталия. – Лола так выразила восторг. Не бойся. Никого из вас не принудят. Только если пожелаете.

– То есть, мы можем?..

– У меня тридцать женщин. Выбирай любую.

– И тебя? – поинтересовался я.

Виталия вспыхнула и, стегнув коня, ускакала вперед колонны. Я вернулся к повозке. Леша сидел раскрасневшийся и довольный.

– Покатались! – сказал, когда я подъехал.

– И только? – не поверил я.

– Ну… – потупился Леша. – Она лизала мне щеки и все повторяла… Что такое «аматус»? – шепнул он, глянув на ехавших по сторонам всадниц.

– Любимый! – перевел я, ухмыльнувшись. – Она объяснилась тебе в любви.

Олег заржал. Леша покраснел. Всадницы по бокам повозки заулыбались.

– Я тоже хочу! – внезапно воскликнул Степан и вскочил. К нему немедленно подлетела всадница, все это время не сводившая с него глаз. Она выхватила Степу из повозки, после чего, усадив перед собой, умчалась вдаль. Остальные заулюлюкали.

– Вот так и гибнут казаки! – сказал Олег и вздохнул. – Повезло пацанам! Почему я не пою?

– Не переживай! – хмыкнул я. – Только мигни! Любая утешит.

– Любая? – не поверил Олег.

– Ну… – пожал я плечами. – Две «аматусов» уже выбрали. Хочешь переиграть?

– Не! – покрутил головой Олег. – Пусть пацанам. Не нравятся мне их бабы. А вон та, рыженькая, с родинкой на щеке… – указал он пальцем. – Люблю худеньких. Сможешь ее позвать?

– Не вопрос! – хмыкнул я.

– Только предупреди: на коня не полезу! Пусть идет ко мне!

Я улыбнулся и поманил рыженькую. Та, настороженно глядя, приблизилась.

– Мой друг говорит, что ты ему нравишься, и приглашает к себе в повозку.

Рыженькая заулыбалась и послала коня вперед. Поравнявшись с повозкой, бросила поводья и прыгнула внутрь. Случайно или нет, но она плюхнулась Олегу на колени. Тот немедленно схватил и прижал к себе женщину.

– Аматус? – спросил деловито…

Виталия, «дикая кошка». Слегка мокрая

Дисциплину в турме удержала с трудом. После того как трое пришлых выбрали женщин, остальные отпрянули от повозок, но продолжали поглядывать на Игрра. Осознавали, что он достанется Лавинии, но надежд не теряли. Если пришлый отвадил дочь понтифика, может, это всерьез? Лавиния красива, но Игрру почему-то не глянулась. «Лола с Калиссой поступили мудро, не став гнаться за несбыточным, и сумели договориться с мальчиками, – подумала я. – Аурелию большой пришлый выбрал сам. Остался Игрр. А он из четверых самый красивый и желанный…»

Я не на шутку боялась, что кончится дракой. В Роме женщины не пристают к мужчинам; за это наказывают – и строго. Но здесь степь и две декады пути. Уникальная возможность получить желаемое – бесплатно и без надзора. Поэтому «кошки» рвутся к бургу, турмы в поход ходят по жребию. Но в обычном конвое триста воинов, а пришлых бывает от силы пять-шесть. Простой «кошке» не пробиться. В але тридцать декурионов, из которых десять старших, да еще трибун. Пока натешатся, уже Рома на горизонте… Здесь же такая возможность!

«Хоть бы он наконец выбрал! – злилась я. – Другие б отстали и стали ждать своей очереди. Странный он, этот Игрр. Про меня, уродину, спрашивал. Или решил посмеяться?»

Думать об этом было горько и приятно одновременно. Я с трудом отрешилась от несвоевременных мыслей. Конвой требовал пригляда.

К озеру мы пришли засветло – сказалась короткая дневка. Девочки бросились распрягать и расседлывать коней, ставить палатки и разжигать костры. Вскоре, оставив дежурных, турма сорвала одежды и посыпалась в воду. Глубина озера в центре не превышает трех футов, вода прогрелась до самого дна, и все радовались возможности смыть грязь. Я распорядилась поставить на берег кувшин с мылом – в бурге не пожалели – и села наблюдать за девочками. Пришлых из виду, однако, не выпускала. Поначалу те уставились на купальщиц, не решившись последовать их примеру, но это не продлилось. Игрр что-то сказал пришлым, затем подскочили Лола, Калисса и Аурелия. Они сорвали с избранников одежду и потащили их в воду. Там стали мыть, натирая спины и головы мылом. Мужчинам это понравилось. Скоро они стали гоняться за девочками, пытаясь схватить их, а те делали вид, что убегают. Ясное дело, притворно. Раз за разом попадаясь в руки мужчин, они визжали, делая вид, что расстроены. Остальные смотрели с нескрываемой завистью. В этот момент к Игрру подошла Лавиния.

Без одежды она выглядела еще прекраснее. Белая нежная кожа, тяжелая грудь, стройные ноги… Жрицам храма не нужно ходить в походы, их не мочит дождь, не сжигает солнце, а степной ветер не высекает песком глаза. Лавиния протянула Игрру руку.

– Идем!

Он покачал головой.

– Ты меня боишься?

– Нет! – сказал он. – Просто не хочу.

– Зря! – сощурилась Лавиния. – Я умелая. Мужчины кричат, когда я их ласкаю.

– Вот и иди к ним! – посоветовал Игрр, добавив непонятное мне слово.

Лавиния фыркнула и пошла к озеру. Шагала она медленно, вызывающе покачивая бедрами – так, чтобы Игрр мог одуматься и устремиться следом. Но он не смотрел в ее сторону. Сорвал лист лопуха, зачерпнул из кувшина горсть вязкого, как глина, мыла, плюхнул на лист и пошел берегом. Подумав, я отправилась следом. Лунное озеро очертаниями напоминает полумесяц, потому и получило такое название. Турма плескалась в центральной, самой широкой части, пришлый направился к дальнему рогу. Там, спрятавшись за кустами, разделся. Я, притаившись, наблюдала. Игрр первым делом выстирал набедренную повязку и тунику. Отжав их, развесил сушиться. Я одобрительно кивнула. Пропотевшая одежда натирает тело и легко рвется. Пришлый мог попросить девочек, и те охотно бы помогли, но он стирал сам. Мне это понравилось. Покончив с одеждой, Игрр зачерпнул мыла и вошел в воду.

В этом конце озера совсем мелко, вода едва достигала мужчине колена. Я, открыв рот, наблюдала, как он намыливается. Подглядывать нехорошо, но я не смогла удержаться. «Богиня-воительница, как он красив! – думала я. – Эти руки, плечи и ноги… Мускулистый живот… Ни единой складки жира! Он словно сошел с постамента!»

Тем временем Игрр, разобравшись со всеми частями тела, попытался намылить спину. Руки его оказались коротковаты – достать до хребта не получалось. Он изгибался, пытаясь тянуться пальцами, но бесполезно. Поколебавшись, я сбросила одежду и вошла в воду.

– Давай помогу!

Он обернулся и уставился на меня. Взгляд его был странным: не то испуганный, не то удивленный. Я поборола смущение и приблизилась. Он протянул мне руку с остатками мыла. Я сгребла их и стала натирать ему спину. Он, чтоб мне было легче, пригнулся. Мои пальцы скользили по гладкой коже, загрубевшими подушечками я ощущала упругость и крепость его мышц, и все мылила и мылила, не в силах остановиться. Наконец он мягко перехватил мне руку.