Женщина, вырвавшаяся из терема, сделавшая своим фаворитом женатого мужчину, не потерявшая голову в море крови, пролитой стрельцами, — безусловно, явление выдающееся в допетровской Руси. Бесспорно и то, что звезда Голицына с объявлением Софьи правительницей засияла во всем блеске. Как писал современник событий боярин А. Матвеев, «боярин князь Василий Васильевич Голицын вступил в великую ее, царевину, и в крайнюю к ней милость»[91]. Надо отдать князю должное: именно он осуществил разработку и реализацию плана подавления смуты. Но доставшаяся ему в награду власть была безмерной. Он сразу же получает в управление Посольский приказ, а вместе с ним Малороссийский, Иноземный и Рейтарский, став практически канцлером страны. За «Троицкий поход», положивший конец смуте, Голицыну были также даны огромные пожалования и наконец — самый почетный в те времена титул «Царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегатель, ближайший боярин и наместник Новгородский»[92].

Во время кровавой резни 1682 года был убит и давний соперник Голицына — прославленный воевода Г. Г. Ромодановский (между прочим, стрельцы обвинили того в «сдаче» Чигирина[93]). Теперь влияние князя в Украине должно было стать абсолютным.

Однако события московской смуты не могли не отозваться в Гетманщине. Туда один за другим приходили противоречивые приказы присягать то Петру, то двум братьям, то правительнице. К тому же старший гетманский сын Семен Самойлович, полковник Стародубский, сам оказался в сентябре 1682 года в селе Воздвиженском во время знаменитого «Троицкого похода», в разгар Хованщины[94]. Его приезд был использован Софьей как предлог, чтобы вызвать Хованских и расправиться с ними[95]. Семен воочию видел весь хаос, царивший в Москве, то, что власти не контролировали события. Позволю себе высказать предположение, что именно безвластие в Москве заставило Самойловича коренным образом изменить свое поведение.

Сохранилась дума, написанная «кем-то из ближних подручных» Самойловича после его падения (не исключено, что Мазепой)[96]. В ней весьма ярко описывается, как гетман в начале был «хорошим всем паном», но потом противопоставил себя всем сословиям, давнюю вольность войска стал ломать, игнорируя раду, хотел всех перессорить. Всех людей он стал «за ничто» считать, «подножками» называл и попирал, сыновья его стали несносно гордые, от них были притеснения невыносимые[97]. Это свидетельство совпадает и с мнением старшины, высказанным в их доносе в 1687 году. Сыновья Самойловича дошли до того, что разъезжали по Украине в золоченой карете, купленной гетманом в Гданьске[98].

Вероятно, изменения в поведении гетмана задевали и Мазепу. Он продолжал продвигаться по службе, в 1681 году получил звание войскового есаула, официально вводившее его в элиту «генеральной» старшины[99]. Можно предположить, что успехи в карьере давались нелегко. Мазепа позднее, в 1693, вспоминал про «суровость» Самойловича[100]. Однако он оставался важнейшим проводником политики гетмана, его доверенным лицом и постоянным гостем в Москве. Самойлович поручал ему наиболее сложные задачи. Так, Мазепа устанавливает торговые связи с московским купеческим двором, транспортируя туда горилку и добиваясь высокой цены. Без определенных связей получить на это разрешение царя не мог и сам гетман[101].

Особенно важно отметить, что с середины 80-х годов Мазепа становится важным звеном в украинской политике Голицына. В биографиях князя обычно не предпринималось попыток разобраться в его планах по отношению к Украине. Ориентир на Запад — вот основной постулат этих работ. Правда, иногда следует уточнение, что Запад в глазах Голицына представляла Польша (той же латыни, по замечанию де ла Невилля, он учился у польских наставников), то есть Речь Посполитая (а не Голландия, как при Петре). Как уже говорилось выше, в планах Голицына Украина была краеугольным камнем. Его внешняя политика была ориентирована на союз с Польшей. Но для этого нужна была тихая и контролируемая Украина.

У Голицына было верное понимание серьезности турецко-татарской угрозы. В этом он, по сути, продолжал политику Ордина-Нащокина, ведущего российского дипломата эпохи Алексея Михайловича. Порта набирала мощь. После Чигиринских походов турки дошли в 1683 году до Вены. Польский король и полководец Ян Собеский разрывался между необходимостью военного союза с Москвой и нежеланием уступить Украину. В голове Голицына мелькали и честолюбивые планы выхода к Черному и Средиземному морям, с опорой на православное движение против турецких завоевателей[102]. Но для этого надо было заставить Польшу уступить и не позволять Украине препятствовать этим планам.

Главным проектом Голицына в отношении Украины, реализованным в период гетманства Самойловича, стала реформа украинской православной церкви, точнее — подчинение киевской митрополии московскому патриарху. Впервые эта идея была высказана московскими властями еще в 1654 году, сразу после принятия Украины «под высокую руку» царя. Тогда высшее украинское духовенство выступило категорически против и вопрос замяли. В 1659 году Москва попыталась силой навязать свою волю, но Украина в ответ разорвала договор с царем. Теперь, в 1685 году, ситуация изменилась. Голицын решил воспользоваться смертью киевского митрополита, чтобы решить вопрос о подчинении украинской церкви Москве. В этом вопросе Самойлович оказался его союзником, так как кандидатом на пост митрополита гетман выдвигал своего родственника, Гедеона Святополк-Четвертинского, заранее согласившегося принять благословение от московского, а не константинопольского патриарха.

В украинском православии имелась традиция свободного избрания митрополита с участием светских особ. Гетман отправил на выборы Мазепу вместе с четырьмя полковниками, в том числе В. Борковским и Л. Полуботком[103], причем основное поручение давалось именно нашему герою[104]. Двойственность ситуации заключалась в том, что вторым кандидатом на должность митрополита был Лазарь Баранович, у которого с Самойловичем были нелады. Баранович и сам не поехал в Киев, и не послал никого из черниговской епархии[105]. Мазепа, как мы говорили выше, был близок с Барановичем, а с Четвертинским у него всегда оставались натянутые отношения[106]. Тем не менее именно ему поручил эту непростую миссию Самойлович. Несмотря на противодействие ряда духовных иерархов, 8 июля 1685 года митрополитом избрали Четвертинского.