сделаю это без вашего участия. Вы можете выгнать меня прямо сейчас, но не пройдет и часа, как я вернусь, и вы мне будете подносить кофе, если того пожелает мой наниматель. Или вы решили, что этот документ выдан мне кем-то из его подчиненных? Тогда советую вам внимательнее прочитать его еще раз.

Биллинг замолчал, откинувшись на спинку кресла. Было видно, что главного врача его речь не особо впечатлила. Доктор Вернер привык к власти и просто так отступать не собирался. Однако документ он все же решил прочитать как следует. Пришелец ведет себя более чем уверенно, прикрываясь тем, что его нанял лично один из десяти самых влиятельных людей мира. Вернер прекрасно знал эту фамилию и эти инициалы. Этот человек имел связи почти во всех правительственных организациях; спонсировал главные государственные учреждения и частные клиники. Он спонсировал выборы некоторых членов партий и отдельных чиновников. Был вхож почти в каждый кабинет и открывал почти любые двери.

По сравнению с этим человеком, он, доктор Элиот Вернер, главный врач самой лучшей психиатрической больницы имени «Эйзенхауэра», практически входящий в состав правительственного комитета по здравоохранению, был не более чем клопом. И все его связи были не более надежны, чем дырявый парашют при прыжках с двухсот метров. Однако нереальность происходящего заставляла Вернера усомниться в личности наглого визитера. Если кто-то скажет вам, что он лично здоровался за руку с президентом, вы поверите ему с первого раза?

«Главному врачу психиатрической больницы имени «Эйзенхауэра», доктору медицинских наук, Элиоту Вернеру».

Вот ведь дела! Когда Биллинг положил на стол бумагу, Вернер лишь мельком глянул на нее; обратил он внимание только на фамилию и подпись. Своего имени, да еще в самом начале он не приметил.

Дождь за окном шуршал частыми каплями.

Где-то вдалеке, словно в насмешку хохотнул раскат грома.

Биллинг терпеливо ждал.

«Прошу оказать полное содействие доктору Мартину Биллингу, моему первому помощнику в делах сугубо личного характера. Доктор Биллинг не вправе разглашать какие-либо подробности выполняемого им задания без моего личного указания. Главному врачу надлежит предоставить полный доступ к делу пациента Хэнка Грина, служащего пожарного отделения № 3, поступившего в больницу имени «Эйзенхауэра» 3 августа, после пережитого страшного пожара, унесший жизни пяти его коллег. Так же доктору Биллингу необходимо провести психологическую беседу с мистером Грином и оценить его душевное и психическое состояние. За дальнейшую судьбу мистера Грина также будет отвечать доктор Биллинг. Все бюрократические нюансы обговорены с профессором Чейзом, заместителем главы министра здравоохранения. По всем возникшим вопросам обращаться к нему».

Далее следовала фамилия и инициалы. Правее размашистая роспись. Доктор Вернер чувствовал себя как король на шахматной доске, которого загнали в угол и вот-вот поставят мат. Профессор Чейз, его друг на рабочем поприще, они почти каждые выходные играли в гольф, вместе ездили на научные конференции, и даже последние два рождества их семьи встретили вместе. Почему же он не предупредил его? Можно, конечно, позвонить и все выяснить сию же секунду, но Вернер не хотел производить ненужное впечатление на заместителя главы министра здравоохранения. Возможно, профессор Чейз надеялся, что Вернер сразу окажет Биллингу подобающий прием, а не устроит сцену? …

− Вижу вы в растерянности, доктор Вернер. — Главный врач слегка вздрогнул и поднял на гостя глаза.

− Теперь я вам верю, доктор Биллинг. — Сухо капитулировал доктор Вернер. Против него выставлены слишком сильные фигуры. — Однако я бы хотел понять из-за чего такой интерес к Хэнку Грину? Спрашиваю не как главный врач, а как психиатр, от которого, судя по всему, уплывает интереснейший случай из практики.

Доктор Биллинг задумался на секунду-другую, но потом, все же улыбнулся и сказал:

− Я расскажу, конечно, в рамках дозволенного, но только если вы дадите слово, что разговор останется между нами. Врачебная тайна, так сказать, двух коллег на одном поле науки.

− Одного моего слова будет достаточно для вашей откровенности?

− Как я уже говорил, доктор, я вам не враг, а коллега. И мне хочется верить, что мы с вами в состоянии довериться друг другу, особенно когда речь идет о наших подопечных.

Доктор Вернер коротко покивал головой, словно соглашаясь с чем-то, а затем дал свое слово, что все, что расскажет доктор Биллинг, не покинет стен кабинета.

− К сожалению, посвятить вас во все подробности я не могу, обязательства перед моим нанимателем практически в прямом смысле связывают мне язык. Но, тем не менее, то, что я расскажу, может действительно показаться вам интересным. И скорее всего, расстроит. Доктор Вернер скептически выгнул бровь. Неужели этот тип сомневается в нем, как в специалисте?

− Так вот. Мистер Грин поступил в ваше распоряжение третьего августа, спустя всего неделю после пережитого им страшного пожара. В этом пожаре погибло пять его сослуживцем, а мистер Грин выжил только благодаря тому, что выпрыгнул из окна третьего этажа. Спустя два дня он очнулся в главной городской больнице, и стервятники из внутренних расследований вцепились в него хищной хваткой. Им не терпелось выяснить все обстоятельства того пожара; в особенности узнать, каким образом погибли пятеро пожарных. И как вы понимаете, единственный кто мог дать им ответ, это Хэнк Грин. Однако, когда мистер Грин начал вспоминать детали пожара то начал нести такие бредни, что внутренний отдел решил, что у него ПТСР * (посттравматический синдром). Он вопил про какого-то огненного человека, который якобы убивал его коллег. Он говорил, что человек живет внутри огня, и появлялся из жарких языков пламени. Ему сразу дали успокоительного, и оставили на время в покое.

Когда же расследование пожарной комиссии подходило к концу, они только и смогли что разводить руками и пожимать плечами, совершенно ничего не понимая. Вам рассказывали, в каком состоянии нашли тела тех пятерых пожарных?

Доктор Вернер кивнул. Да, ему рассказывали, что у трех пожарных были оторваны конечности, у одного была оторвана половина лица, а последнего пожарного проткнуло насквозь каким-то острым и раскаленным предметом. Раны были прижжены изнутри. Тела, естественно, были сильно обгоревшими, но подобные увечья огонь нанести людям не мог.

− Мистер Грин продолжал говорить о человеке в огне. Это, разумеется, привело к тому, что он стал главным подозреваемым, хотя доказать что-либо было трудно. Но его поведение и рассказ довели до психолога городской больницы. Комиссия не верила в его сумасшествие. Точнее в рассказ, что мистер Грин им поведал. Они были бы рады объявить его психом, спятившим маньяком, убившим своих коллег и упечь за решетку. Это бы успокоило родственников погибших пожарных. У