— после чего он снова начал кивать, всеми силами демонстрируя мне, что ДА, он действительно АТЕИСТ. Другого варианта и быть не может. А Т Е И С Т!

— Великолепно! Как я этому рад!

Чувствовалось, что МТА был рад вместе со мной.

— Скажите, а ежели Вы АТЕИСТ, то, стало быть, душа-то в таком случае Вам не нужна? Я правильно понимаю? Для атеиста души фактически не существует. Как и Бога. Так ведь?

МТА посмотрел на меня и произнёс: “— ЫГЫ”, дополнив высказывание взглядом в небо, что вместе, надо полагать, означало согласие в ответ на этот, следует признаться, не очень-то понятный вопрос.

— Тогда вот Вам ДЕНЬГИ, а взамен я забираю Вашу ДУШУ. Позвольте же Вас поблагодарить за неё от всей ДУШИ!

Сигарета выпала, стукнулась о бетон, от неё откололся, прыгнул и рассыпался в прах дымящийся уголёк…

Мужчина резко [насколько это могло получиться у хронического алкоголика с утра] обернулся и, промычав: “— НЕЕЕТ…” — стал убегать от меня в арку двора. И убежал. Скрылся.

Не взяв ДЕНЕГ.

Дальше я опробовал схожий сценарий у магазина «Монетка», что был через перекрёсток. Но там попрошайничающий муж резко протрезвел и убежал ещё на этапе выяснения: “КАК СКОРО ОН УМРЁТ” и “СКОЛЬКО ЖЕ ЕМУ ТРЕБУЕТСЯ ДЕНЕГ для счастья?” — до сигарет даже дело не дошло.

Ещё одного “убогого” я попытался развести на продажу Души на троллейбусной остановке рядом со Сбербанком СССР, что на улице Малышева близ 8-го Марта.

Однако мне тогда не удалось довести речь до сокровенной фразы: “Ну какая Вам разница, с Душой или без неё Вы будете переселяться в мир иной?”.

Дебильный вид моего собеседника, так и не ставшего им, в момент исчез, появилась злоба, приправленная страхом, после чего он убежал по направлению к метро.

В тот воскресный день я так и не расстался со своими 1011 (тысяча одиннадцатью) рублями.

* * *

Всё-таки четыре года театралки дают о себе знать, позволяя пугать даже профессиональных душевнобольных.

________________

Проблемы ООО «АСМ-ресурс» в целом и низкие сборы налогов в III-ем кв. 13 г. в частности, связаны в том числе и с тем, что ихний Директор не знает меры и, используя свои возможности, переходит грань разумного, превращая отчёты и коммерческие предложения в произведения искусства, а из общения с Заказчиками и поставок Товаров создаёт пышные многоходовые спектакли, где прибыль и налоги лишь попутный продукт.

Попросту говоря, вся его кипучая энергия уходит в свист…

Ну, а каков Директор, такова, как известно, и компания.

Поэтому не ждите от ООО «АСМ-ресурс» ни прибыли, ни налогов с таким странным Директором…

Пояснение с применением БОБРА (Стр. 65)

Где выясняется, что налогиможно вообще не платить

Где выясняется, что налогиможно вообще не платить

В 2006-ом году на майские праздники мы командой из 10-ти человек на двух катамаранах ходили вначале по реке Лемезе (где, из-за внезапно выпавшего снега дня так на два отстали от графика, вследствие чего нас на E1 даже объявили погибшими, чему встречавший нас у Нижних Лемезов водитель Алексей не поверил и как Хатико терпеливо ждал нашего появления день за днём, питаясь надеждами и консервами, но всё же дождался), а потом, перебравшись из Башкирии в Пермский край (по ужасной дороге), ещё и сплавились по реке Вижай, которая, петляя среди гор, плавно и незаметно впадает в реку Вильва.

В своих верховьях Вижай довольно быстр и опасен, но после Пашей это уже медленная и широкая лужа, не представляющая угрозы. А значит именно здесь и нужно быть настороже.

Нам этот парадокс был продемонстрирован ещё до знаменитого Пашийского прижима, на берегах которого стоит памятник, и, как полагаю, не один и не одному. Река там течёт посреди металлургического завода. Большого. Серьёзного. С множеством опор ЛЭП, арочными конструкциями для поддержки труб и высокими, обрывистыми берегами с обилием крупных камней. Ширина реки там всего пять человеческих ростов, при этом есть несколько серьёзных “бочек”, способных перевернуть катамаран. Течение в повороте налево стаскивает всё правее и правее, как бы прижимая к правому берегу. Задача экипажа состоит в том, чтобы удержать кат по центру, не допуская его разворота или поворота поперёк волны. Нос должен быть только навстречу ей. Иначе кат переворачивается.

Но мы пока ещё по широкому месту идём, по центру. Около часа дня, светло (впотьмах на реку только самоубийцы лезут), готовимся проходить серьёзную “бочку” под мостом. Рассказывают, что заводчане там на мост, чтобы его ни смыло по весне закатывают вагоны, доверху гружёные рудой. Вода со льдинами, перекатывается даже через них.

Проходить под мостом надо в правый проход, но там хорошая такая “бочка”.

Мост уже показался вдали, но до него ещё прилично. Время есть.

И тут вдруг видим, метрах в двенадцати впереди нас, на высоте метр от воды провод висит. От берега до берега. С максимальным провисанием как раз в том месте, где мы и идём.

А течение там километров под шесть-восемь в час в паводок. Обратно не выгрести и к берегу не уйти. К тому же там арматура везде по берегам. Всё равно не причалить. Проколешься.

Славик (самый толковый из нас) скомандовал: — ВСЕМ ЛЕЧЬ!

Все моментально легли, вёсла уложили, всё прижали и мы в напряжённом молчании прошли под проводом, который даже будучи обесточенным всё равно представлял собой серьёзную опасность в качестве верёвки. Проплыли, глядя на него, готовясь, в случае чего, поднимать его вёслами с красными пластиковыми лопастями. Но этого не потребовалось и всё обошлось.

В момент же прохода “бочки” под мостом, лопнула пустотелая дюралевая рама катамарана под Славиком (он был на корме слева, а я на корме справа), вследствие чего он в самый критический момент грести не смог. Вместе со Светой впереди, которая оказалась на высоте в метр и уже не доставала веслом до воды.

Слава тогда успел только слабо вскрикнуть: — Ах!..

Я же в тот момент был готов к фокусам и в итоге мы со Светой на пару (другой Светой, впереди Свет было две, они, как фары, освещали собой всё вокруг и радовали наш взор) по грудь в воде буквально в два гребка прошли ”бочку” и сразу же причалили вправо — осматривать повреждения.

Нужно было понять как далеко ещё можно отплыть, чтобы встать на ремонт.

Осмотревшись, мы перебрались на километр подальше (в самих деревнях вставать нельзя — местные набегают “поговорить”), через час был обед, приготовленный нашими