Елизавета кивнула, все еще хихикая.

– Вот тут ты права. К сожалению, мало кто понимает, чем я жертвую для моей страны. – Она оглянулась и увидела, что ее четыре камер-фрейлины, две фрейлины и четыре камеристки улыбаются. – Чего вы скалитесь тут, как обезьяны? – заорала она с внезапной злостью. – Выйдите вон! Я хочу поговорить с Кори наедине. Она и прическу мне сделает, вы сегодня какие-то косорукие!

Десять женщин сломя голову бросились вон из комнаты, словно спасая свою жизнь. Должно быть, она правильно догадалась насчет зуба, думала Кори. Боль превращает ее величество в дикого зверя.

– Ваше величество, может быть, у вас что-то болит сегодня? – тихо спросила она.

– Разумеется, нет, с чего вы вообразили? – Елизавета резко выпрямилась на табурете и сверкнула глазами на Кори. – Можете причесать меня.

Кори послушно взяла щетку для волос, вынула шпильки из поредевших седеющих волос королевы и начала осторожно их расчесывать.

– Я это предположила, потому что, когда у вдовствующей графини Уитби болели колени, она тоже кричала на людей. И когда такое случалось, я предлагала ей теплые компрессы. Я бы рада была предложить подобное и вам, если бы вы пожелали. Или вы предпочли бы гвоздичное масло на больной зуб? – Кори помолчала, надеясь, что королева признает, что ей плохо, и позволит помочь. Но для Елизаветы было непросто признаться в своей слабости.

– Я не твоя престарелая бабка, – рявкнула она.

– Конечно, нет, ваше величество, – мягко проговорила Кори, с тоской вспоминая свой дом и бабушку в Уитби-Плейс. – Леди Уитби много старше, но время от времени мы все испытываем боль, и в такие моменты нам не помешает дружеская поддержка.

Елизавета обернулась и схватила Кори за руку, заставляя остановиться.

– Ты что, хочешь стать моим другом? – резко спросила она, недоверчиво щурясь.

– Да, ваше величество. Я надеюсь служить вам еще много лет. Разве не будет приятнее, если мы станем друзьями?

Елизавета, видимо, поверила в ее искренность, потому что отпустила ее руку, глубоко вздохнув.

– Кори, ты милая девочка. Ты делаешь великодушное предложение, а я должна все испортить, браня тебя. Этим утром двое отцов пожаловались на тебя. Они говорят, что ты учишь их детей плутовать в карты.

Кори, просиявшая было от комплимента королевы, чуть не застонала.

– Это недоразумение, ваше величество, – с жаром воскликнула она. – Я учила детей небольшому фокусу, когда кажется, что ты можешь читать мысли другого, узнавать, какую карту он загадал. Но я никогда не учила их плутовать и даже объясняла им, как плохо играть на деньги. Уверяю вас, они это поняли. – Кори действительно убедилась в этом, прежде чем учить их фокусу. Она была уверена, что мальчики не стали бы злоупотреблять своим умением.

Елизавета, казалось, все еще сомневалась.

– Мне кажется, что фокусы с картами и есть плутовство, – сказала она.

– Но, ваша милость, они могут быть такими забавными! – воскликнула Кори. – Вы должны позволить мне показать их вам. Некоторые фокусы похожи даже на волшебство, а всем нам временами необходимо что-либо подобное.

Лицо королевы подернулось было грустью, но моментально опять приняло строгое выражение. В ее жизни было слишком мало места для таких развлечений.

– Но что я должна сказать сэру Хэролду? – спросила она. – Он ни за что не согласится, что карточные фокусы, которым научилась его дочь, могут быть безвредными.

– Вам ничего не нужно ему говорить, ваше величество. Я сама ему объясню. – Только теперь Кори поняла, откуда ветер дует. Сэр Хэролд был тем самым отцом, который прервал их игру и, полный возмущения, увел десятилетнюю Изабеллу. Кори могла бы догадаться, что он нажалуется и другим родителям. – Я скажу ему, что тем самым удерживаю детей от гораздо более серьезных проступков. Но скажите мне, пожалуйста, кто другой родитель?

– Барон Грейсток, – ответила королева. – Он сказал, что кто-то выиграл все деньги, которые он давал сыну на новую одежду. А поскольку жалоба сэра Хэролда касалась карт, то я и решила, что речь опять идет о тебе.

Кори нахмурилась, думая о том, что у барона и в самом деле такой ужасный характер, как говорил Кэрью.

– Ваше величество, Кэрью Кавендиш настоял, чтобы я взяла у него в долг немного денег, потому что я осталась без средств. Я полагала, что это его собственные деньги, но если это не так, то я их немедленно верну.

– Уитби не выплатил тебе содержание, правда? – сразу же ухватила суть дела Елизавета.

– Ваше величество очень проницательны, – ответила Кори, надеясь, что королева предложит ей помощь.

– Я велю моему секретарю написать ему. Продолжай, – махнула она рукой, почувствовав, что Кори перестала ее расчесывать. – Мне нравится, как ты меня причесываешь.

Кори перевела дыхание и продолжила свое занятие. Благодарение господу, ее свекор не посмеет ослушаться королеву и вышлет наконец причитающиеся ей деньги.

Королева закрыла глаза, расслабившись.

– М-м, если ты будешь говорить с отцом Кэрью, тут есть еще одно дело, в котором ты можешь мне помочь. Ты, разумеется, слышала, что натворил его мальчишка с нарядом моей кузины?

Кори только обреченно вздохнула, поняв, что сейчас услышит.

Во время службы в церкви Кэрью проколол дырки в валике, украшающем сзади платье вдовствующей графини Лестер. Теперь настал час расплаты.

– Он должен быть наказан, но мне не хотелось бы слишком сурового наказания. Раз уж ты все равно будешь говорить с Грейстоком, то разберись и с этим, пожалуйста.

Кори растерянно кивнула, зная, что королева никогда не любила свою хорошенькую кузину Летицию. Особенно она невзлюбила ее после того, как та десять лет назад тайно обвенчалась с королевским фаворитом графом Лестером. Даже сейчас, когда Лестер давно умер, королева все равно не могла простить ей этого. Она была поразительно злопамятна.

Тем не менее Елизавета всегда поддерживала видимость хорошего отношения к кузине. Даже если проделка Кэрью доставила ей удовольствие, она не могла не откликнуться на жалобу леди Лестер.

– Но Кэрью сделал это только потому, что леди Лестер жаловалась, что у нее болит спина, – сказала Кори. – Он и подумал, что, если часть отрубей из ее валика высыплется, ей станет легче.

– Но в результате за ней бросилась целая стая ворон, склевывая отруби, – возразила Елизавета. – Эта несчастная решила, что они нападают на нее, и перепугалась до истерики.

– Но ведь Кэрью объяснил, что сделал это с благой целью, разве не так?

– Да, но леди Лестер винит во всем меня. Непонятно, с какой стати? – Раздражение королевы улеглось, она злорадно захихикала. – Клянусь богом, она и вправду выглядела препотешно, вся красная, с этими воронами, клюющими ее валик на платье… Но ведь я же не подговаривала его устроить такое!