воеводство в обмен на то, что Денгоф перестанет возглавлять антикоролевскую оппозицию. Впрочем, обещанное удалось осуществить не сразу — свободолюбивые полочане добились от короля, чтобы воеводу не назначали, а выбирали. Но выборы в XVIII веке превращались в пиры и войны, и тот, кто не жалел вина и золота, становился любимцем фортуны... Денгоф был избран полоцким воеводой 25 августа 1721 года.

Отец Станислава Денгофа, Владислав, командующий королевской гвардии, прославился участием во многих битвах. И смерть у него была легендарной... В битве с турками под Парканами заартачился его конь. На Владислава Денгофа накинулись турки. Дело в том, что они приняли его за короля Яна Собеского: у того была такая же комплекция и рост, судя по портретам,— оба невероятно тучные. Владислава зарубили. Его голову отсекли и с триумфом принесли в лагерь в убеждении, что это голова короля. Турецкий военачальник Кара Махмед-Паша даже отправил в Буду новость о победе. Великий визирь на радостях послал тысячу конницы в подкрепление, уверенный, что это триумф... Но на следующий день турки были разбиты. Тело Владислава Денгофа было похоронено в родовой усыпальнице в Ясной Гуре. Как понимаете, без головы.

На портретах Станислав Эрнест Денгоф герба «Вепрь» — черноусый бравый рыцарь. Что ж, эпоха ему досталась самая воинственная. Он успел поучиться у пиаров, попутешествовать. Выбрал себе сюзерена — это был амбициозный монарх Август II Саксонец, по прозвищу Сильный, которого пригласила шляхта Речи Посполитой на трон. Соперником Августа стал Станислав Лещинский, импонировавший шляхте тем, что был своим, паном-братом. Август же являлся монархом другой державы и, даже побыв на польском троне, не научился говорить на языке новых подданных. Зато обладал такой физической мощью, что сгибал подковы и монеты. Станислав Денгоф всячески способствовал воцарению Августа Сильного в Речи Посполитой, за что получал положенные пряники и мед.

Женился же он в 1709 году на Иоанне Денгоф. Жениху было тридцать шесть, можно предположить, что невеста была моложе.

Теперь — внимание, квест... Иоанна — дочь от первого брака виленского каштеляна Эрнеста Денгофа, старшего сына каштеляна и воеводы перновского Эрнеста Магнуса Денгофа. У того Эрнеста Магнуса был брат Герард, то бишь двоюродный дед Иоанны. Герард приходился отцом Владиславу Денгофу и родным дедом Станиславу Денгофу... Эрнест Денгоф (сын Эрнеста Магнуса) женился во второй раз на матери Станислава, Констанции Служка, после гибели Владислава Денгофа под турецкими саблями. Таким образом Иоанна приходилась своему жениху Станиславу сводной сестрой, не говоря о других запутанных степенях родства. Ничего себе лабиринты родословных?!

У Иоанны и Станислава Денгоф в 1716 году родилась дочь Констанция Коломба. Имеются сведения, что, возможно, она родилась в Полоцке. То есть еще до того, как ее отец занял должность воеводы, город был семейству не чужой. Констанция стала писательницей и меценаткой, переводила Вольтера и лотарингских поэтов.

А теперь мы узнаем, как же так получилось, что король Август Сильный должен был откупаться от своего самого верного сторонника воеводством Полоцким? Почему Станислав Денгоф возглавил антикоролевскую оппозицию?

1709 год. Северная война. Под Полтавой разгромлена шведская армия. Август Сильный, чтобы укрепить власть, вводит саксонские войска в Речь Посполитую, в то время как вооруженные силы Великого Княжества Литовского сильно сокращены. Шляхта возмущена. В Речи Посполитой фактически двоевластие. Одни поддерживают Августа Сильного, другие — Станислава Лещинского.

Итак, в октябре 1709 года в Торуни встретились два монарха, Август II и Петр I. Власть одного шатается, другого — укрепляется. Здесь же — великий гетман Ян Сапега, староста бобруйский.

Русский царь подошел к гетману, вытащил у него из-за пояса саблю (по другим источникам — булаву) и спросил, секла ли она русских. Ян Сапега ответил утвердительно. Петр стал махать саблей перед носом гетмана... А затем потребовал передать гетманскую булаву Людвику Потею, стороннику российского двора. Августу нужно сохранить хорошие отношения с русским монархом, в то время — его союзником. И хотя булава была им обещана Станиславу Денгофу, согласился. Денгофу же досталась булава гетмана польного, то есть малая, рангом ниже.

Станислав оскорблен. Людвик Потей был магнатом пронырливым. Прославился среди прочего тем, что добился права чеканить серебряные монеты. Они были с пониженным весом. Выбитые на них буквы «Л. П.» расшифровывали как «людской плач».

Вот после этой выходки в Торуни бывший гетман Ян Сапега перешел на сторону Станислава Лещинского, а затем и Денгоф. Срывал сеймы, добивался вывода саксонских войск... Впрочем, и великий гетман Потей Августу опорой не стал. В августе 1714 года саксонцы перехватили его письмо к российскому царю с просьбой послать 15-тысячный корпус солдат, чтобы свергнуть Августа II, а взамен Великое Княжество разорвет союз с Королевском Польским.

Воистину — кровавый потоп на белорусских землях. Сторонники разных политических партий нападают на имения друг друга. Страдают, естественно, простые люди. Король презрительно комментирует: «Отлично, пускай собака собаку грызет!» Шляхта ненавидит саксонских вояк. А тут и Петр I поставил свои гарнизоны в белорусских городах, вывозит ремесленников и молодежь в Россию. А магнаты не стесняются брать взятки и продавать свой народ.

Вот фрагмент труда российского историка С. Соловьева «История России с древнейших времен»: «В Петербурге беспокоило молчание сильнейших людей в Речи Посполитой, гетманов, после того как литовский польный гетман Денгоф так сильно высказался против короля Долгорукому. В Польшу отправлен был полковник Дмитрий Еропкин с целью выведать расположение гетманов и указать на враждебные замыслы короля. Еропкин прежде всего свиделся тайком с Денгофом в деревне недалеко от Вильны... О гетмане великом коронном Сенявском Денгоф по секрету объявил Еропкину, что жена его склонна к королю; о гетмане великом литовском Потее сказал, что он совершенно при королевской стороне и ездить к нему не надобно или по крайней мере говорить не очень откровенно. «Но пусть царское величество будет благонадежен,— говорил Денгоф,— воевать мы с Россиею не станем. Если царское величество имел от короля прежде какие проекты, клонящиеся к повреждению Речи Посполитой, то приказал бы их публиковать, чтоб этим привести короля в большую ненависть и скорее устроить конфедерацию; русские войска должны быть на границах, чтоб быть готовыми в случае надобности». В заключение Денгоф жаловался, что все письма к ним с почты приходят распечатанные. Еропкин предложил ему 2000 червонных; гетман отказался; тогда Еропкин отдал их духовнику его для передачи гетману, и при другом свидании Денгоф благодарил царское величество за милость и уверял в своей верной службе».

Заметили, как Денгоф отзывается о Потее, в то время как мы знаем, что тот сам искал поддержки в России? Кто первый, мол,