Прежде всего, интерес вызывала халдейская, вавилонская астрономия в астрологической её модификации. Астрология была для магов основой для их искусства предсказания будущего. А такое искусство, мантика, востребовано было во все времена повсеместно. По тогдашнему твёрдому убеждению, звёздная картина на небе жёстко и неотвратимо детерминирует ситуацию на Земле. Поэтому, кто понимает смысл небесных знамений, тот способен предупредить о событиях на Земле, которые суть ничто иное, как неизбежные следствия этих небесных знамений. Халдейская (= вавилонская) прикладная учёность, на основании убеждения в причинно-следственной связи астрономических и земных событий, прославилась на весь Восток своими подробными годичными календарями, в которых предсказывалась погода чуть ли не на каждый день календаря. Маги, выдававшие себя за наследников халдейской мудрости, тоже делали предсказания, но эти предсказания со временем снизились до уровня предупреждения о будущих бытовых происшествиях, преимущественно негативного характера – неурожай, голод, война, болезнь, природная катастрофа (землетрясение, буря, наводнение).

Но особую известность маги получили не своими предсказаниями, а своими техническими приёмами, при помощи которых они пытались изменить ближайшее будущее в судьбе тех или иных людей. Сущность этих приёмов состояла в непосредственном воздействии мага на тех или иных духов, чтобы эти духи, повинуясь внушению мага, изменили судьбу того или иного человека в сторону, желаемую для мага, лучшую или худшую. Попросту говоря, маг претендовал быть, ни много ни мало, распорядителем судеб людей с помощью подвластных ему духов.

Эта претензия магии (не имеет значения, осознанная она или неосознанная теми или иными магами) с христианской точки зрения есть низкое колдовство, и как таковое не может быть терпимо.

Но и к рациональной философии магия не имеет отношения. Рациональная философия есть, во всяком случае, исключительно теоретическое и бескорыстное знание, а магия есть не знание, а практическое умение что-то делать (нравственная оценка этого умения в данном случае не имеет значения), т. е. вид ремесла, смысл и цель которого – практический эффект, измеряемый вознаграждением, т. е. корыстью.

Тем не менее, увлечение магией было повальным. Откуда магия у философа? Частичный ответ на этот вопрос в следующем. Эпоха Возрождения началась с возникновения интереса ко всем сторонам античной культуры. Это и литература (кстати, с литературы всё и началось), и история, и искусство, и архитектура, и вообще все стороны общественной жизни. Но и религия! Не случайно же Фичино вспомнил все основные дохристианские вероучения – древнеегипетское, древневавилонское (= халдейское), древнеперсидское. Именно эти религиозные системы были в центре внимания интеллектуальной элиты античного общества той его стадии, александрийской, которая сейчас, в XIV веке в Италии сама оказалась в центре внимания гуманистов, светской интеллигенции. С религией в античную эпоху оказалась связанной и греческая философия (не имеет значения, какая это была связь, позитивная или негативная, в любом случае связь была тесная). Фичино, как мы уже знаем, на усвоение античной философии потратил большую часть своей жизни. Но для александрийской эпохи античной учёности было характерным и увлечение магией. И вот это-то увлечение магией было перенято и некоторыми гуманистами, в том числе и Фичино. Он стал даже теоретиком магии.

Свои размышления о сущности магии он изложил в своем сочинении «О жизни». Основные мысли этих размышлений следующие. Прежде всего Фичино отмежевывается от того понимания сущности магии, которое своим следствием имело всю ту шарлатанско-колдовскую практику, которая принесла профессиональным магам-ремесленникам всю их дурную славу. Такое понимание магии Фичино называет профанацией и противопоставляет ему истинное понимание сущности магии, которое он связывает с именем Плотина. Суть истинного понимания магии заключается в другом её названии, которое Фичино большей частью и употребляет в дальнейшем, и в котором уже содержится основная характеристика верного понимания сущности магии. Это название – «естественная магия». И сразу становится понятным, что под естественной магией нужно предполагать. И объяснение самого Фичино это предположение подтверждает. Да, именно, естественная магия есть практика, основанная на знании естественных законов предметно-чувственного мира, т. е. практика, основанная на естественно-научном знании. Понятно, что такое понимание магии ничего общего не имеет с прежним пониманием магии. Это новое понимание магии предполагает, хотя и не выражает словами, принятие сенсуалистической гносеологии в качестве философски полноправной теории, обосновывающей убеждение, что органы внешних чувств могут быть источником истинного знания[21]. Как так могло получиться, что сенсуалистическая гносеология оказалась у Фичино, философа-неоплатоника, у которого иной гносеологии, кроме рационалистической, невозможно, казалось бы, и предполагать? На самом деле, здесь, скорее всего, в основе рассуждений Фичино о сущности магии лежит не противопоставление различных гносеологических теорий, а простое противопоставление серьезного знания, безотносительно к его происхождению, и нравственно осмысленной практики, этим знанием определяемой, фактическому невежеству, стимулирующему шарлатанскую практику и, даже, прямой обман. И только. Никакого здесь излишнего теоретизирования нет.

Сама же сущность естественной магии состоит в следующем. Надо прежде всего знать законы природы. А эти законы свидетельствуют, что астрономические явления связаны с земными событиями как причина связана с действием. Зная это, человек и должен свою практику строить соответствующим образом, т. е. сообразно законам природы. Эта законосообразная трудовая практика человека востребована прежде всего в двух областях – в медицине и в сельском хозяйстве. В этих двух областях зависимость человека от астрономических и, особенно, метеорологических условий принудительно очевидна. По сути дела, естественная магия и подчиняет человеческую практику этой законосообразной связи одних естественных предметов, астрономических и метеорологических, с другими естественными предметами – почвой, растениями, животными (животноводство – часть сельского хозяйства) и человеческими организмами.

С таким пониманием магии и в настоящее время согласились бы многие. Сказали бы что-то вроде того, что таким пониманием сущности магии шарлатанская астрология была заменена естественно-научной астрономией. Но при чем здесь тогда Плотин? Ведь Фичино такое понимание сущности магии назвал плотиновским. Но Плотин явно никогда не был учёным-естественником. Он был исключительно метафизиком. Что от метафизики могло попасть в естественно-научное, по сути дела, понимание халдейской магии? Попало следующее – мысль об онтологическом тождестве всех предметов вещественного мира, точнее – мысль о всеобщей одухотворенности всех предметов вещественного мира. Эта мысль исключительно метафизическая и именно неоплатоническая. Правда, мысль о всеобщей одухотворенности всего чувственного мира не тождественна мысли о законосообразной связи предметов чувственного мира. Она, мысль об одухотворенности мира, есть метафизическое обоснование мысли об естественной связи предметов чувственного мира. Предметы чувственного мира потому и взаимодействуют друг с другом, потому что они имеют одну и ту же онтологическую сущность – одухотворенное вещество. Ближайшее практическое следствие этой онтологии имеет непосредственное отношение к бытовому ответвлению естественной магии – к изготовлению талисманов. Фичино и этим