– Вместе со взорвавшимся реактором вышла из строя куча всякой хренотени, в том числе антителепортационный щит с системой распознавания «свой-чужой»… – От того, чтобы сплюнуть, моего собеседника явно удержало скорее забрало шлема, чем манеры. – И один из не успевших слинять со станции растительных лордов оказался чертовым супер-пупер-мегаколдуном! Этот зеленый упырь под прикрытием бронетехники укрепился у центрального входа во второй спасательный модуль и открыл портал, через который к нам сплошным потоком лезет всякая пакость! И она ломает шлюз, за которым скопилось двадцать процентов всех некомбатантов станции!

Разговор совершенно не мешал пилоту управлять своим транспортным средством, которое уже давно покинуло четвертый док. Правда, видно из кабины его было не так уж и много. В основном перед глазами мелькала бугристая поверхность корпуса, испещренная многочисленными швами, технологическими отверстиями и шрамами попаданий. Но несколько раз мелькнули и некие иные космические аппараты. Причем по большей части разрушенные, а не действующие. На разном расстоянии от обшивки космической станции застыли в виде обломков уже знакомого вида шарообразные переплетения корней, какие-то продолговатые зеленые стометровые огурцы, также явно имеющие растительное происхождение, относительно небольшие снежно-белые грибочки весом в тонну-другую. Компанию технике флоринитов, которую я даже толком рассмотреть не успевал, составляли ощетинившиеся оружием во все стороны коробки убогого дизайна и предельной функциональности. К сожалению, по большей части они также представляли собой набор обломков, который уже никогда никуда не полетит. Ну, разве только своим ходом в атмосферу крутящейся под нами планеты.

– О, у нас, оказывается, остались работающие корабли! – Обрадовался я, увидев, как полыхают огоньки небольших маневренных двигателей и светятся окошки иллюминаторов в боках четырех прямоугольных звездолетов. Дизайн явно слизали с настоящих судов, во всяком случае, знакомые мне до последнего винтика марсианские рудовозы выглядели как их младшие братья. Застывшие рядом с обшивкой громады кораблей медленно двигались друг к другу. В дырах, которые обильно украшали их борта, виднелось явно осмысленное шевеление. Часть наиболее критичных пробоин уже заткнули чем-то бледно-серым, предположительно гермопеной.

– Они уже не наши! Проклятые федералисты совсем обнаглели! – сквозь зубы процедил сидящий на соседнем кресле местный житель. – Представляешь, эти ублюдки отказывались начинать спасательную операцию раньше, чем оставшиеся на борту члены экипажа передадут им коды доступа и не изъявят под запись согласие сменить подданство. И потом забирали их к себе на суда, высаживая призовую команду. А те суда флота, на которых живых не осталось, они присвоили просто так! И ничего мы им сделать не можем, если хотим дождаться нормальных эвакуационных транспортов и спасти людей! Союзнички, провались они в черную дыру!

Неожиданно на поверхности одного из вроде бы уничтоженных живых кораблей дернулись корни. И летящий мимо обшивки по своим делам флаер немедленно принялся метаться туда-сюда по самым непредсказуемым траекториям, сбивая прицел. А там, где мы были несколько секунд назад, в корпус станции врезались гладкие зеленые объекты, напоминающие бобы. Вот только вряд ли за границами Нереальности может существовать стручок, плоды которого, взрываясь, оставляют после себя четко видимое облако плазмы.

– Какие идиоты не заметили, что этот десантный транспорт еще жив?! – громко завопил пилот, цепляясь за штурвал, словно утопающий за спасательный круг. – Они там совсем дебилы, или как?! Ведь эта тварь не только нас сейчас подстрелит, она и действия выращенных им флоринитов на борту станции контролирует!

Не прекращая пальбы, шарообразное растительное судно на значительной скорости принялось… удаляться от станции. Громады ремонтируемых кораблей, которым тоже изредка прилетали гостинцы флоринитов, дрогнули и стали разворачиваться в сторону агрессора. Вот только ничего сделать они не успели. Луч золотого света, отпечатавшийся на сетчатке глаз, ударил в переплетение лиан и листьев и разрезал его, будто нож хорошо сваренную макаронину. Сначала неизвестное оружие вскрыло корпус корабля вдоль, а затем еще и пару раз резануло крест-накрест останки. Живых людей в оставшемся после этого мусоре лично я бы искать не стал. Впрочем, у капитанов экспроприированных судов было другое мнение о происходящем.

– Чем это так долбанули? – толкнул я в бок пилота, который выпустил штурвал своей машины и теперь утирал льющий со лба пот.

– Волновой лазер. – Ответ, впрочем, мало чего мне объяснил. – Он вроде бы один у нас остался после того, как первая волна штурмовиков раздолбала большую часть активных систем обороны. Нет… Нет! Нет-нет-нет! Только не еще одна волна десантных транспортов!

В голосе склонившегося над внезапно появившимся голографическим экраном пилота слышалась паника. И о причине ее появления долго гадать не требовалось. Рой из трех десятков крупных алых точек приближался к зеленой, замершей в центре. Оказывается, внезапно «оживший» корабль бежал не просто так, а навстречу сородичам.

– Пеленг? – заговорил пилот с невидимым собеседником. – Да, даю пеленг! Наводите, чего там у нас осталось! Осталось ведь, нет?!

Снова защелкавший клавишами на настоящих и голографических приборах управления пилот вывел прямо перед нами изображение строя, собранного из двух десятков уже знакомых моделей судов флоринитов и каких-то иных кораблей. Те формой напоминали, скорее, лепешку, поверхность которой обильно посыпали рубленой зеленью. Однако спокойный полет агрессоров был нарушен. Рой крохотных по сравнению со звездолетами объектов обрушился на них, при контакте с обшивкой вспухая облачками взрывов. Увы, детонировать умудрялся лишь каждый пятый из самодвижущихся снарядов. Навстречу торпедам охраняющий десантные транспорты эскорт выпускал едва ли не целую стену огня, паля с частотой пулемета из многочисленных выступавших из общего корпуса надстроек. Явно не слишком мощное, но зато крайне многочисленное вооружение как раз и предназначалось для борьбы с подобным противником. Многочисленным и слабым. Однако как бы ни были хороши системы обороны врага, шесть или семь растительных кораблей все-таки рассыпались по космосу роем обломков. Причем два из них относились к числу боевых, попытавшихся защитить относительно безобидные транспортники.

– Враг не прорежен! Повторяю, враг не прорежен! Подлетное время до обшивки – две с половиной минуты! В соответствии со стандартными протоколами действий прошу помощи в обороне шлюзовых точек станции! – надрывался пилот, докладывая кому-то оперативную обстановку. – Да понимаю я, что вы в принципе не готовы к схватке! Нет! Мы не можем за это время выдать четыре штатных залпа! Перезарядка уцелевших торпедных аппаратов идет по пять штук в час! Поймите вы, ее осуществляют всего три полуразбитых андроида и одна дамочка-инженер на восьмом месяце беременности! Стационарные пушки? Есть покуда. Аж целая одна! И она как раз перезаряжается, накапливая импульс для нового залпа. Не смейте отключаться!

– Идем на перехват? – уточнил я у пилота, с интересом рассматривая голограммы кораблей. В космическом бою мне еще участвовать не доводилось.