После школы Александра училась в институте на модном по тем временам отделении промышленного дизайна, потом работала у отца на заводе. Замуж, по его отцовским понятиям, вышла поздно — в двадцати восемь, все хвостом вертела, перебирала, жила, выбирала. Довыбиралась! Нашла себе двадцатилетнего сосунка меньше себя ростом — ни кожи ни рожи, да тому же специалист по Канту! Нет, вообще-то Михаил Леонтьевич зятя любил: нравился ему Вадим своей несуетливостью, обстоятельностью. Но что это за профессия для мужчины — философия?

— Ну, что скажешь? — спросил Михаил Леонтьевич, грузно опустившись на диван.

— Пап, мы с Вадимом решили фирму сделать, начала Александра.

— Уж не под моей ли крышей, позвольте осведомиться? — Михаил Леонтьевич показал Вадиму на большой кальян, стоящий в углу. — Тебе такие штуки нравятся — забирай, чтоб не пылился. Будете с Сашкой табачок курить, про Канта рассуждать.

— Пап, я серьезно! — Александра повысила голос и строго посмотрела на отца.

— Я тоже. — Михаил Леонтьевич потер поясницу, вздохнул. — У меня и табак имеется цветочный. Хайоулла тебе привет передавал, говорил — всех жен из гарема выгонит. — Он хохотнул, поймал недобрый взгляд Вадима. — Шучу, шучу. Ну что, куклы будете делать или книжки философские издавать?

— Риелторская фирма, — сказал Вадим. — Будем торговать недвижимостью, помогать с обменом, с расселениями. Если процент небольшой брать, клиент потянется. Главное — начать. Юриста заведем для консультаций. Поначалу сами управимся, а если дело пойдет — наймем агентов. Мы вам за аренду платить можем, а потом для работников завода скидки сделаем всякие…

— Не тарахти! Дай подумать. — Михаил Леонтьевич подумал о мази, которая лежала в аптечке на кухне. Не то «финангол», не то «фигангол» какой-то. «Надо будет Лизоньку попросить спину прогреть, а то дачка нельзя. Помещение я вам, конечно, выделю. В заводоуправлении на первом этаже две комнаты пустуют. Их подремонтировать чуть-чуть, прикрыть дыры, и можно будет сидеть до лучших времен. Никакой аренды я с вас по-родственному не возьму — что люди-то скажут? Но моим заводским будьте любезны помогать, и чтоб никаких драконовских процентов и обманов. Запалу у вас на это дело хватит? А то помыкаетесь с месяцок да и бросите всю эту лабуду. Сколько таких контор по городу, считали?

— Пап, у Вадима уже двое клиентов есть. И друзья в нескольких агентствах. Мы все без дураков обдумали. Вадик, покажи папе бумаги.

Вадим полез в кейс, протянул Михаилу Леонтьевичу пару прозрачных пластиковых папок с бумагами.

Михаил Леонтьевич прищурился, лениво полистал бумаги, отложил в сторону.

— Мне эта ваша филькина грамота до одного места. Я ее своим юридическим теткам покажу —, пусть посмотрят. Завтра приходите ко мне в одиннадцать. Может, конечно, ваши друзья из агентств и доки по квартирам, только я им мало верю — молоко на губах не обсохло. А есть у меня один человечек — по гроб мне обязан. Возьмете его в контору консультантом. Когда сами научитесь всему — можете выгнать. В обиде он на вас не будет — не того поля ягода.

В дверь кабинета постучали.

— Можно? — заглянула Елизавета Андреевна. — Что это у вас за секреты от мамы? Миша, гости домой собираются — завтра всем на работу.

— Иду. — Михаил Леонтьевич грузно поднялся с дивана, направился к дверям. — А то, может, лучше книжки про Канта издавать? Доходу никакого, зато и риска — тоже.

Когда Михаил Леонтьевич с Елизаветой Андреевной вышли, Вадим встал, нервно заходил по комната

— Ну, я же говорил, что он будет против! Конечно лучше нам в заводоуправлении сидеть и рекламу для каких-нибудь вшивых ракетных комплексов сочинять! Не даст он нам под своей крышей ходу, на корню все загубит!

— Вадик, ну что ты дергаешься раньше времен! Он же сказал: консультант будет, будет помещен. Ты моего отца плохо знаешь. Если дело пойдет, он сам впряжется. Не две — десять комнат даст, оргтехникой завалит. — Александра подошла к мужу, обняла его и легонько укусила за ухо. — Если будешь бурчать, ничего сегодня не получишь, понял? Бери кальян, пошли домой!

— Сашкин, ты это брось— насчет «не получишь»! Я без этого не могу! — Вадим суетливо поднял с полу кальян и понес его в прихожую. Длинные разноцветные трубки били мундштуками по его коленям.

Без семи одиннадцать Вадим припарковал машину да стоянке заводоуправления. Охранник в синей форме приветливо махнул им с Александрой рукой. Улыбнулась вахтерша на вертушке. Все заводские кивали, кланялись, зная, чьи это «детки» торопливо идут по коридору.

* * *

Секретарша Михаила Леонтьевича с дежурной улыбкой «сама любезность» распахнула дверь кабинета.

За отцовским столом сидел худой, длинноносый человек в мятом, не первой свежести сером костюме. Он, взявшись за стол руками, поворачивался из стороны в сторону вместе с креслом и напевал себе под нос: «Хурэй эн ап ши райзис, ели ин зе монин». Перед ним стоял высокий, с массивным гербом бокал, в котором оседала пивная пена. Неожиданно человек перестал петь и вертеться, поднял бокал и залпом его осушил.

— А где папа? — удивленно спросила Александра.

— А? — Длинноносый сделал вид, что только сейчас заметил посетителей. — Вы проходите, не стесняйтесь. Папа умоется и тоже придет. — Он показал на дверь в углу кабинета, из-за которой доносился шум льющейся воды. — Наслышан, наслышан о ваших бедах и заботах. Помогу, чем смогу. — Человек привстал в кресле, протянул руку. — Дмитрий Константинович, эксперт по вопросам недвижимости и не только. — Рукопожатие Дмитрия Константиновича было крепким. — Бумаги я ваши просмотрел. Замечания по мелочи, но в принципе можно регистрироваться. Щекотливый вопрос, так сказать, прежде чем приступим к работе: на каких правах вы меня возьмете, на птичьих? Долларов восемьсот твердого оклада будете платить?

Вадим с Александрой переглянулись. Вадим чуть заметно причмокнул губами, укоризненно покачал головой — удружил папаша с консультантом!

— Видите ли, любезнейший, может, папа вас неправильно информировал по нашему поводу… счета у нас пока нет, а если и будет, то нулевой… Сколько мы сами будем без зарплаты сидеть — одному Богу известно, — произнесла Александра довольно резко.

— Ну, со мной-то вы без зарплаты никогда не останетесь, — ухмыльнулся Дмитрий Константинова ничуть не обидевшись на «любезнейшего». — Десяток шикарнейших, надежнейших сделок в месяц, каждая по штуке, я вам гарантирую. Даю свой платиновый зуб. — И он широко улыбнулся, показав железный зуб в уголке рта. — Вы будете кушать черепаховый суп, отдыхать на Канарах, поменяете своз задрипанную «семерку» на черный «мерседес». Кстати, сейчас мы с вами сядем в машину и поедем знакомиться с моим личным нотариусом, с девочками из БТИ, с тетушками из Регистрационной палаты. По чему-то все девчонки обожают шоколадные конфеты и хорошие духи. Вы, Вадик, не задумывались над этим вопросом?

Вадим неопределенно пожал плечами. Ему с первого взгляда не понравился этот длинноносый и железнозубый нахал, который с ходу взялся ими руководить.