Кто-то уже валялся без сознания у городского фонтана с тростниковой палочкой в ноздре, кто-то только собирался занюхивать чудодейственный порошок. Алкидий тоже было решил в рекламных целях полежать на мостовой с тростниковой трубкой в заднице, но вовремя передумал, поскольку потенциальные покупатели попросту могли его затоптать.

Торговля шла весьма бойко.

Золотые таланты быстро наполняли заранее приготовленные друзьями мешки. Бумажные пакетики расходились с поразительной быстротой.

— Вот они! — раздался в конце площади чей-то полный возмущения крик. — Хватайте засранцев!

Вложив два пальца в рот, Алкидий пронзительно засвистел.

Быстро сориентировавшись, юркий Фемистоклюс мгновенно затерялся в толпе, а к центру площади уже бежали здоровые загорелые греки с увесистыми дубинами и с красными повязками на руках. (Эх, Греция, Греция, мать демократии! — Авт.)

— Делаем ноги. — Фемистоклюс поволок свистящего Алкидия в соседний переулок. — Да кончай свистеть, придурок, ты нас выдашь.

Безумно вращая глазами, Алкидий бросился следом за другом.

Буквально весь полис стоял на ушах. Орудуя дубинками, дружинники отбирали пакетики у греков, не успевших употребить волшебный порошок, тут же на месте их вынюхивали и падали в экстазе на мостовую.

— Говорил же я, надо было по два таланта за штуку продавать, — недовольно бурчал на бегу Алкидий.

Мешки с золотом весело побрякивали за спинами у друзей.

— Сюда! — Из-за угла соседнего здания выглянул Дионис. — Скорее!

Беглецы свернули в узкий переулок.

— Что такое? — спросил Фемистоклюс, переводя дух. — Мы ведь должны были встретиться вечером.

— Планы изменились, — ответил Дионис.

— Я видел, они свернули туда, — раздалось на параллельной улице.

Беспорядочный топот приближался. Друзья побледнели.

— Спокойно. — Дионис вышел из переулка.

У бежавших по улице дружинников внезапно в руках вместо дубинок возникли чаши с благоухающим вином. Греки озадаченно остановились и, увидев невдалеке Диониса, дружно подняли чаши вверх.

— За Диониса, — хором произнесли они и все как один опрокинули содержимое в рот.

Бог вина хлопнул в ладоши, и дружинники как подкошенные повалились на мостовую.

Дионис повернулся к друзьям:

— Давайте золото, быстро.

Переглянувшись с Алкидием, Фемистоклюс протянул богу один из мешков. Дионис поморщился:

— Да нет, все.

— Ага, размечтался, — фыркнул Фемистоклюс. — Купи у Гефеста губоскаточный механизм.

— Бараны, — прошипел бог вина, — у меня ваше золото будет в безопасности, вечером поделим.

Друзья снова переглянулись.

— Ладно, бери.

Дионис ловко перекинул тяжелые мешки через плечо.

— А что за спешка? — спросил Фемистоклюс. — Что случилось?

— Вас хочет видеть Гера, — просто ответил бог вина.

— Что? — Лица у друзей вытянулись. — Это интересно, за каким таким сатиром?

— Потом узнаете, — ответил Дионис. — Она только сегодня вернулась из ссылки в царстве Посейдона. Немедленно идите в ее храм. Он находится в южной части города, она вас там будет ждать, на месте все и узнаете.

И Дионис исчез.

— Пропало наше золото, — грустно сказал Алкидий, выглядывая из-за угла.

Дружинники в обнимку друг с другом сладко храпели на мостовой. Так получилось, что сон настиг греков прямо у здания известной городской бани “Содом и Гоморра”. Предприимчивый владелец бани Гармодий Дукакис, тут же сориентировавшись, приказал своим служителям заносить дружинников внутрь, дабы содрать с них потом три шкуры за пьяный дебош.

— Наш человек, — заметил Фемистоклюс, кивая в сторону владельца “Содома и Гоморры”, и, приведя в порядок свои растрепанные одежды, друзья, терзаемые самыми худшими опасениями, направились в храм взбалмошной женушки Зевса.

Храм Геры они нашли без труда.

Более несуразное здание трудно было себе представить. Вкус у благоверной Громовержца был еще тот. Особенно поражали воображение черно-белые полосатые колонны и малиновые карнизы из редкого южного мрамора.

Внутри храма никого не было, лишь одиноко горел у алтаря жертвенный огонь. Служители не то попрятались, не то вообще разбежались.

— Явились, охламоны, — раздался громкий властный голос, когда друзья подошли к алтарю. Вздрогнув, греки испуганно заозирались.

— Да здесь я, здесь, смотрите в штаны не наделайте. (Штаны в Греции?!! М-да. — Авт.)

И из-за алтаря вышла сама Гера в серебристо-сером развевающемся одеянии, злая, как морской еж.

Фемистоклюс с Алкидием проворно попадали на четвереньки.

Гера презрительно усмехнулась:

— А вы, однако, сильно меня удивили.

— Да? — Фемистоклюс с интересом посмотрел на богиню. Гера кивнула:

— Мне понравилось, как вы ловко забрались на Олимп и похитили флягу с амброзией.

Друзья побледнели.

— Как? — спросил Фемистоклюс. — Неужели все уже известно?

— Громовержцу еще нет, — ответила Гера, — а мне известно даже больше, чем вы можете себе представить.

Фемистоклюс встал с пола и отряхнулся.

— Ага, — нагло сказал он. — Значит, будем договариваться.

— Именно, — подтвердила богиня. — Я хочу нанять вас для одной конфиденциальной работы.

Фемистоклюс пнул друга сандалией в бок:

— Вставай, чучело, намечается очередная авантюра.

Смущенно кашлянув, Алкидий поднялся с колен и стал чуть позади друга.

— И что же от нас требуется? — спросил Фемистоклюс.

— Прежде всего, держать языки за зубами, — ответила Гера. — В случае успешного выполнения моего задания не исключено, что один из вас будет удостоен жить на Олимпе.

— Ого! — Фемистоклюс нервно облизнул пересохшие губы. — Круто.

— Что же от вас требуется? — продолжала рассуждать богиня, задумчиво прохаживаясь у алтаря. — Во-первых, вы должны следить за моим мужем Зевсом, когда он будет спускаться на землю.

Друзья испуганно переглянулись.

— А во-вторых, вы должны будете поймать его на горячем.

— То есть? — не понял Фемистоклюс. — Как это, поймать на горячем?

— А вот так, — фыркнула Гера. — Застукать сатирова кобеля с бабой.

— Да вы что? — Фемистоклюс схватился за сердце. — Да он от нас мокрого места не оставит.

— За свои презренные смертные шкуры не бойтесь, — пренебрежительно проговорила Гера. — Вы будете находиться под защитой — моей и еще нескольких богов, имена которых вам лучше не знать.