— Вот видишь, дорогой, как чудесно все устроилось!

Его глаза потемнели, когда она снова откинулась на спинку стула и вызывающе закинула руки за голову. В глубине души Джоан торжествовала. Если Эрвин вздумает обвинить ее в том, что она нарочно выставляется напоказ, — что ж, он будет прав. Это был единственный способ, которым она еще могла отвоевать потерянные позиции.

— Тогда пора собираться. — С этими словами Эрвин повернулся к ней спиной и принялся рассматривать неровную горную цепь. Его голос прозвучал сдержанно, но все же Джоан уловила под обманчивым спокойствием стальные нотки.

Она с ленивой грацией потянулась, как бы не торопясь выполнять его распоряжение. Похоже, первый раунд за ней. Да, так оно и есть. Джоан увидела, как напряглись плечи Эрвина под серо-зеленой рубашкой, заправленной в черные обтягивающие джинсы. Она и в самом деле одержала над ним победу!

Повернувшись к Саманте, Джоан посоветовала:

— Наденьте туфли без каблуков. Ведь нам придется много ходить. И возьмите шляпу от солнца. Если у вас нет, я одолжу вам одну из моих.

С этими словами она направилась в дом и поднялась к себе в комнату, стараясь не думать о предстоящей поездке. Если удастся спокойно дожить до того момента, когда Саманта уедет, тогда и настанет время размышлять.

Она надела тонкую хлопчатобумажную блузку и жилетку из более плотной ткани. Верхние пуговицы блузки Джоан оставила незастегнутыми, чтобы придало ей соблазнительный вид. Затем обулась в плетеные сандалии, взяла соломенную шляпу и, захватив еще одну для Саманты, спустилась вниз.

По пути в деревню Эрвин отбросил холодную сдержанность и вел себя непринужденно. Он точно следовал указаниям Джоан, и вскоре они миновали расположенный на склоне холма ряд белых домиков с красными черепичными крышами, а затем спустились в долину.

Итак, Эрвин решил показать ей, что они оба могут играть в эту игру. На лице его не осталось и следа от прежней холодности и отстраненности. Правда, глаз его Джоан не могла разглядеть за темными стеклами солнечных очков. К счастью, Саманта болтала без умолку и ее восторженные комментарии по поводу всего, мимо чего они проезжали, лишали Джоан необходимости поддерживать разговор.

Когда они вошли в магазин, заполненный пестро одетыми людьми, и Саманта заявила, что готова целыми днями гулять по окрестностям, Джоан готова была расцеловать ее.

— У меня есть идея получше, — заявил Эрвин, с нежностью глядя на раскрасневшееся, счастливое лицо матери. В руках у него было множество пакетов и свертков с продуктами, поэтому он кивнул в сторону небольшого уличного кафе, расположенного на краю суматошной рыночной площади. — Подождите вон там, пока я не отнесу все это в машину, а потом мы найдем какое-нибудь приятное заведение для ланча.

Он обращается с матерью как с ребенком, подумала Джоан. С больным ребенком, который требует особенной заботы и внимания. Джоан и сама поймала себя на этом, когда мягко взяла Саманту под руку и заговорщически шепнула:

— А мы тем временем выпьем отличного кофе. Ничего похожего на ту дрянь, которую подают у нас!

Она поймала одобрительный кивок Эрвина перед тем, как тот развернулся и начал прокладывать путь сквозь галдящую, беспорядочную толпу. Итак, он считает, что с Самантой и в самом деле нужно обращаться именно так. Его второй приказ — играть любящую жену все то время, что Саманта находится рядом с ними, — будет выполняться ею с таким старанием, что Эрвин пожалеет о нем. И не один раз! Уж за это она ручается!

Пока они пили кофе, Саманта с интересом рассматривала площадь, окаймленную апельсиновыми деревьями, и причудливые здания с аркадами из светлого камня, в лучах солнца казавшиеся ослепительно белыми.

— Здесь просто чудесно! Все так и наполнено жизнью! — воскликнула она. — Я понимаю, почему ты решила здесь поселиться. Надеюсь, ты не будешь слишком скучать по Ольяну, когда переселишься в Каслстоув. Но, конечно, вы с Эрвином проведете еще немало счастливых дней в Португалии!

Джоан с горечью подумала о том, что никогда не переедет в Каслстоув, и они с Эрвином не проведут ни единого счастливого дня в Португалии. Но Саманта узнает правду не раньше, чем сможет ее вынести.

Джоан с трудом заставила себя улыбнуться и отхлебнула еще кофе. Она старалась не думать об утраченной любви и о тени Тома, которая словно вставала из могилы и застилала все то, что прежде казалось таким светлым и прекрасным.

Но Том не был виноват в случившемся. Так же, как и она сама. Они сделали то, что им казалось разумным и правильным. И Джоан действительно поначалу считала, что их попытка не увенчалась успехом.

Нет, вина за все происходящее лежит только на Эрвине. Это он отказался выслушать ее и с легкостью начал думать о ней бог весть что…

— Постарайся не сердиться на свою мать за то, что она собралась переехать поближе ко мне.

Голос Саманты прервал печальные размышления Джоан, с которыми она столько раз собиралась покончить. Но, очевидно, подходящий момент еще не настал.

— Вчера вечером известие об этом тебя шокировало. Я знаю, что Карен собиралась написать тебе обо всем, но, видимо, пока не решилась. — Пожилая женщина осторожно дотронулась до руки Джоан. — Она была благодарна тебе за предложение переехать сюда. Но, как она сама мне объясняла, Португалия лежит слишком далеко от ее родных мест, и еще ты обустроила дом по своему вкусу, у тебя бывает множество людей, и ей не хотелось мешать тебе. Мы с ней сошлись на том, что молодому поколению не нужны маменьки, которые вечно вмешиваются не в свои дела. Поэтому и я сама решила уехать из Каслстоува. Мы с Карен с удовольствием оставим вас в покое. А если поселимся вдвоем, то не будем чувствовать себя одинокими.

И когда это Саманта с мамой успели так подружиться! — с досадой подумала Джоан. Когда развод с Эрвином будет предан огласке, они окажутся по разные стороны баррикад.

— Секретничаете? — спросил подошедший к ним Эрвин с таким видом, будто не сомневался: кому-то опять перемывают косточки.

— А как же! — Саманта улыбнулась, поднялась и взяла сумочку. — Пойдем куда-нибудь обедать — я умираю с голоду! И не смотри так сердито! — Она слегка постучала указательным пальцем по широкой груди Эрвина. — Мы, женщины, имеем право на свои маленькие тайны!

Могла бы этого и не говорить, поморщилась Джоан. Она видела, как Эрвин улыбнулся матери, но, когда перевел взгляд на жену, в его глазах стояло привычное презрение. Наверняка он подумал сейчас о ребенке, которого она носит. О ребенке Тома.

Внезапно ей захотелось, чтобы этот день поскорее закончился, а Саманта уехала домой. Захотелось, чтобы Эрвин снова любил ее, чтобы время повернулось вспять…

Но этого никогда не произойдет. Джоан машинально шла за своими спутниками по лабиринту узких, вымощенных булыжником улиц. Нервы ее были натянуты как струны, а сердце лежало в груди холодным камнем. Она не знала, как доживет до вечера, потому что уже сейчас чувствовала себя хуже некуда.