тяжелее придавило его душу, подняло в мозгу сумбур самых разнообразных представлений о путях, ведущих к наживе и богатству, и его мучительное состояние, наконец, разрешилось вопросом:

«Да затем же я себя так мучаю? Ведь время “к тому” уже приближается!» — и он посмотрел на часы.

Было 5 часов утра. С чувством тупой нервной усталости Брег поднялся с кровати, оделся в форму прапорщика, кое-как привел себя и вещи в порядок к отъезду и вышел в сад освежиться, где в то время старик дворник Оскар подметал дорожки и заботливой рукой оправлял клумбы цветов.

— Доброе утро, товарищ! — приветствуя дворника, сказал Брег и улыбнулся.

Дворник, ничего не ответив, поднял голову и вопросительно посмотрел на незнакомца, а затем спустя несколько минут, спросил:

— Откуда вы будете, господин?.. И в какой квартире проводили ночь? Ведь парадные двери и ворота еще заперты…

— Это ничего! Я еще вчера явился сюда к своим хорошим знакомым в квартире полковника Казбегорова, где провел и ночь эту… Через час еду на станцию и далее в Петроград. Я представитель от

Центрального совета депутатов, «здесь — на фронте»… — с чувством высокого своего положения ответил Брег с улыбкой.

— А как это есть, что вы называете меня «товарищем»? Ведь я уже старик и, пожалуй, в деды гожусь вам… — спросил старик Оскар и вновь посмотрел на Брега, недоумевая, как это офицер, да еще депутат Центрального совета, а во время боев вокруг Риги спокойно сидит в городе у знакомых.

— Это новость, старина! Теперь свобода и господ нет… Нужно и тебе учиться… — слегка опуская брови и упрямо глядя вперед, твердо ответил Брег, повернулся круто и пошел к дому.

Людмила Рихардовна была уже в столовой; и встретив Брега, приветствовала его «с добрым утром», а затем поинтересовалась, как он провел и ночь…

— Ничего, хорошо! Высплюсь и в поезде еще… — ответил он недовольным тоном и присел на ближайший стул.

— Завтракать теперь нет времени, — заговорила и Людмила Рихардовна серьезным тоном, удивляясь нетактичности прапорщика-офицера, — это сделать можно и в поезде; нужно ехать как можно скорее на станцию и захватить места!..

А затем, немного подумав, она добавила:

— Идите, пожалуйста, за извозчиком, а я закончу последнюю укладку, квартиру приведу в порядок и передам дворнику Оскару… — и она ушла к себе в будуар.

«Вот женщина, — подумал прапорщик Брег, — аристократка, повелевает как хороший начальник фронта. А сколько у нее величия и такта!» — и он улыбнулся сам себе и вышел на улицу.

Извозчик скоро был найден, и Брег начал выносить и укладывать вещи с помощью дворника Оскара, который, конечно, поспел принять квартиру и передать Людмиле Рихардовне, что «из соседнего дома уезжает также и больной полковник Ступа со своей женой и немногими вещами, и им подан легкий военный автомобиль». Основательно покончив свои дела с квартирой и поручив Брегу ехать на станцию с вещами и занять там соответствующие места в поезде на Псков, Людмила Рихардовна присоединилась к своим старым знакомым, чете Ступа. Полковник Ступа командовал одним из Сибирских стрелковых полков 2-го Сибирского армейского корпуса.

Станция Рига I. Сборный пассажирский поезд оказался сильно переполненным: площадки, крыши — и те были битком набиты, и прапорщик Брег решил ожидать приезда полковника Ступы с дамами.

— Наш представитель Совета и комитетов разных депутатов, — сказал полковник Ступа, обращаясь к дамам, — на сей раз остался без власти… Я сам позабочусь устроить вас, его и сам при вас, лишь бы добраться до станции Эрики».

Прапорщик Брег действительно бессилен был против народной массы, панически настроенной и бегущей в тыл: войска заняты на фронте, а комендант и начальник станции с железнодорожным персоналом не могли остановить народную волну, берущую приступами поезда, каждый спасал сам себя и только свое.

Тогда-то и пришел на помощь полковник Ступа. Со свойственным старому штаб-офицеру тактом и опытностью, хотя и больной, поддерживая раненую ногу, он ушел по путям между поездами и после недолгих поисков скоро нашел места в вагоне солдат, провожающих транспорт в первом отходящем поезде на Старую Руссу с амуницией и продовольствием. И сверху на мешках с сухарями и в обществе солдат и их подруг из Риги он поместил с вещами, и весьма удобно, свою жену Полину Ступу, мадам Людмилу Казбегорову-Цепу, прапорщика Брега и сам около них.

Прапорщик Брег на сей раз был неразговорчив. После ночных дум и неудач на станции он чувствовал себя как бы совершенно уничтоженным и не способным отвечать на какие бы то ни было вопросы. Он только и мог подумать как представитель нелегального совета депутатов:

«Вот тебе и российская интеллигенция, аристократия? Она сильнее нас, самих Советов!.. Ну, потерпим же и мы немного, пока Советы возьмут власть окончательно в свои руки… А тогда… И что будет дальше с ними, с этими Ступами, Полинами, Людмилами, Казбегоровыми, Оскарами и прочими, как там их еще зовут!..» — раздраженно и почти громко спросил Брег сам себя сердито, как зверенок залезая на мешки с сухарями под крышу товарного вагона и укладываясь там спать.

Вокруг вагонов шумит, кричит море голов человеческих, все хотят выехать из Риги прочь. Грубых и дерзких слов вопроса прапорщика Брега никто из присутствующих в вагоне не слыхал. Только супруга полковника Ступы и видела его большие черные глаза, налитые кровью, да красные пятна, выступившие у него на скулах. Скоро поезд тронулся; а доносившийся человеческий храп из темного угла под крышей вагона свидетельствовал, что господин прапорщик Брег заснул.

Людмила Рихардовна достала свою дорожную корзиночку с продовольствием и пригласила к себе на завтрак полковника Ступу и его супругу, а солдатам дала по большому бутерброду из белого хлеба, сыра и масла.

Но вот и станция Эрики. Полковник Ступа любезно распрощался с дамами и, оставив поезд, уехал на лошадях навстречу своему полку. Прапорщик Брег, никому ни слова не говоря, незаметно вылез из вагона на станции Псков и уехал дальше на Петроград, в отдельном купе вагона I класса, для доклада Центральному нелегальному совету депутатов о «блестящем» положении на фронте, конечно, с их точки зрения.

Мадам Полина Ступа, целуя и рыдая, обняла Людмилу Рихардовну, распрощалась, на станции Дно пересела в другой поезд