с лишним лет она прожила в странной семье из трёх женщин. Господи, да даже если она до утра не вернётся, я не удивлюсь!

Ключ в замке повернулся в половине двенадцатого. На пороге стояла мама, а из-за её плеча заглядывал в квартиру мужчина. Нет, неправильно говорю, не из-за плеча, а скорее над головой, упираясь ей в макушку подбородком.

– Добрый вечер, – непринуждённо произнесла я, выходя на свет. – Хорошо, что ты пришла рано, а то я уже носом клевала.

– Добрый… – чуть запнувшись, мама перешагнула порог и повернулась к своему спутнику. – Заходи, Серёжа, познакомься. Это моя дочь Татьяна. Таточка, а это мой друг Сергей Валерьевич.

– Тата, – я протянула руку. – Рада знакомству.

Мужчина осторожно сжал мою ладонь. Пальцы у него были не противные – тёплый, сухие и твёрдые, словно у человека, много работающего руками.

– Думаю, просто Сергея будет достаточно, – сказал он. – Алёнушка, всё в порядке? Дело в том, Таточка, что ваша мама увидела свет в окнах и решила, что это залезли воры. Пришлось мне подняться сюда с ней вместе.

– Действительно, я же не предупредила, что приеду, – светски улыбнулась я. – Ну, слава богу, что всё выяснилось. С вашего разрешения, я пойду спать, очень устала. Если хотите есть…

– Нет, спасибо, мы поужинали, – мама взглянула на своего спутника. – Разве что чаю?

– Пожалуй, я откажусь. Тата права, завтра рано вставать.

– Суббота же! – мама явно не понимала ситуацию. – Ну, как хочешь…

Она прошла в гардеробную, на ходу сбрасывая с плеч пальто, и мы с новым знакомцем остались в прихожей вдвоём. Не скрываясь, я осмотрела его: высокий, не меньше Стаса, широкоплечий, подтянутый. Мамин ровесник или чуть старше. Тёмные глаза, светлые волосы, настолько, что седина не видна. Улыбка… хорошая улыбка, в меру. Я поглядела ему в глаза.

– И давно вы знакомы?

– Три года.

– Ого!

– Алёна не хотела знакомить со мной семью…

– Я не хотела знакомить с тобой Александру Михайловну! – резко сказала мама. – Это её совершенно не касалось. Так что, ты останешься?

– Нет, поеду. Завтра и в самом деле нужно рано встать, тренировка в восемь.

– Тренировка?

– Спортивное ориентирование, – он покрутил рукой в воздухе. – Последние хорошие деньки, надо ловить погоду. Всего доброго, Тата, спокойной ночи. Милая… – и он, не скрываясь, поцеловал маму, после чего вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

Чуть покраснев, мама повернулась ко мне и спросила с вызовом:

– Хочешь что-то сказать?

– М-м-м… Спокойной ночи?

И я ушла спать. Нет, правда, у меня был длинный день: три сдвоенных урока, маленькая контрольная в третьем классе у струнных, дорога до Твери, дорога до Москвы, дорога по Москве…

Завтра, всё завтра! Оле-Лукойе, где твой разноцветный зонт?

Часть 4. Справедливость? Ай, бросьте!

Когда-то, при бабушке, завтраки по выходным были обставлены празднично: стопка блинчиков на блюде, икра в хрустальной икорнице, масло, сметана, мёд, для меня варенье, непременно клубничное…

Печь блинчики я поленилась. Попялившись в холодильник, вздохнула и сделала французские гренки. Мама пила кофе, ела гренки и помалкивала. Наконец тарелки опустели, я сунула их в посудомойку, вернулась за стол и, решив не тянуть время, спросила:

– Скажи, кто живёт сейчас в соседней квартире?

Мама пожала плечами.

– Сто лет никого из соседей не видела. Михаил Николаевич вроде уехал куда-то на лето, а Полторацкие…

– Полторацкие тут ни причём. Михаил Николаевич пытался продать свою квартиру, его облапошили и выкинули из Москвы, – перебила её я. – Он теперь почти бомжует в Бежицах.

Ахнув, мама всплеснула руками.

– Да как же так?

– Вот так. Вчера кто-то был там, в той квартире. Ты можешь узнать у Ираиды, кто и что?

Ираида Павловна, наша старшая по дому, отчего-то питала глубочайшее почтение к бабушке. Отсвет этого почтения доставался и маме, меня за взрослую не считали.

– Узнаю. А ты что собираешься делать? Только умоляю, не суйся в самое пекло!

– Ма-ам! Какое пекло, ты о чём? Позвоню знакомым, попрошу оценить законность продажи… Издалека, только издалека, по бумагам! Потом в банк зайду, надо денег снять, Эсфири позвоню… Вечером увидимся, или ты будешь занята?

– Пока не знаю…

Итак, Олег и Ринат, приятели Бекетова.

Ринату я дозвонилась моментально. Услышав про Стаса, он похмыкал, но встретиться согласился.

– В обед удобно будет? Тогда в два часа дня на Покровке в «Булке».

– Окей, а как я вас узнаю?

– У меня «Харлей», сто четырнадцатый Fat Bob, вряд ли там таких будет много, – сказал он с чувством глубокого превосходства.

Отключив телефон, я спросила у окружающей вселенной:

– Он потащит мотоцикл с собой за столик? Или я должна ждать его на парковке? Ох, мальчики и их игрушки…

А вот номер Олега не отвечал долго. Я успела вытереть пыль в бабушкиной комнате, полить цветы, перебрать тёплые вещи и сложить их в сумку, прикинуть, что именно нужно докупить – в общем, сделала массу полезного, а механический женский голос всё информировал меня, что абонент временно не доступен. В половине второго, уже почти стоя в дверях, я сделала последнюю попытку, и внезапно ларчик открылся.

– Слушаю вас! – ответил приятный низкий голос.

– Олег?

– Да, добрый день.

– Добрый… Мне ваш номер дал Стас Бекетов, у меня… не то, чтобы проблема, но хотелось бы посоветоваться.

– Ста-ас? Забавно, – мой собеседник замолчал на миг. – Ладно, излагайте.

– А мы не могли бы встретиться? Если вам это удобно, через полчаса я буду на Покровке в кафе, если нет – ну, как скажете.

– И прямо через полчаса? – он хмыкнул. – Вы времени не теряете. Ладно, постараюсь. На ваше счастье, у меня дела рядом.

Прощаться со мной Олег не стал. А и в самом деле, чего прощаться, если через полчаса мы увидимся? Ой, уже через двадцать минут, я ж опаздываю!

Ну да, «Харлей» я увидела сразу. Он стоял в ряду жестяных коробочек на колесах с видом того же самого глубокого превосходства, какое слышалось в голосе его хозяина. Я обошла вокруг мотоцикла, пощёлкала языком, оценив сияние никелированных частей, сдержанную мощь и лаконичность очертаний, матовую черную кожу седла. Новенький, сразу видно – это вам не Стасов ветеран.

Ну хорошо, теперь пойдём искать хозяина.

Кафе оккупировали семьи с мелкими детьми. Оба Стасовых приятеля уже были здесь, сидели у окна, и на фоне мелюзги выглядели, словно пара взрослых ньюфаундлендов среди щенков корги.

– Ещё раз добрый день! – сказала я, подойдя.

Брюнет встал и отодвинул для меня стул, блондин сообщил:

– Здесь отлично делают сэндвич с ростбифом, будете?

– Буду. И чёрный чай, с сахаром.

Сэндвичи