Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оно началось кровью младенца, пролитою в Угличе. За убийством следовал обман; явился самозванец, Лжедимитрий, или заставили его явиться. Когда это орудие оказалось более ненужным и опасным, то от него поспешили избавиться с помощию заговора, обмана, мятежа, убийства; закричали, что поляки бьют того, кого большинство признавало царем Димитрием; граждане, не участвовавшие в заговоре, бросились защищать этого Димитрия; но им выкинули обезображенный труп его, крича, что он был злодей, обманщик, еретик и чернокнижник. Его место занял новый царь, главный участник в гибели своего предшественника. Недавно области получили из Москвы известие, что Годунов был похититель престола, что законный наследник, сын царя Иоанна, явился и низложил Годунова; области поверили, ибо привыкли верить известиям, приходившим к ним из Москвы. Но вот приходит к ним другая весть из Москвы: что тот, кого Москва признала Димитрием, истинным сыном царя Иоанна, обманул ее, явился еретиком, чернокнижником, вследствие чего и погиб, а на месте его сидит другой, которого области должны признавать царем законным.
Вследствие этого признания в обмане, вследствие темноты дела, отсутствия подробностей в известиях о нем рушилась нравственная связь между Москвою и областями, которые потеряли к ней доверие; явились смуты, колебание, шатость, по тогдашнему выражению. Не знали, кому и чему верить, когда опять явился Димитрий с объявлением, что он спасся от вторичного покушения на его жизнь; потерявши веру в одно законное, всеми признанное, впали, естественно, в суеверие, начали верить всем и всему; дух лжи повеял гибелью на государство. Вследствие потери доверия и сочувствия ко власти, в Москве пребывающей, вследствие отсутствия твердой опоры нравственной у граждан добрых отнялись дух и руки, у злых же, напротив, развязались руки на всякое зло, им открылась полная возможность преследовать свои личные, корыстные цели в ущерб пользе общественной. Толпы степных отверженников общества потянулись на опустошение государства под знаменами разноименных самозванцев; к ним примкнуло много внутренних отверженников общества, воспользовавшихся случаем пожить на чужой счет; люди более значительные, которые не надеялись получить почестей и выгодных мест от Шуйского в Москве, потянулись к царику в Тушино; когда царик ослабел, стали продаваться королю польскому за богатые пожалования. От этого страшного разврата, от принесения общей пользы в жертву личным расчетам и корыстям государство быстрыми шагами шло к погибели, становилось предметом презрения и посмеяния для народов соседних, уже заранее деливших легкую добычу.
Между добрыми гражданами обнаружилось движение для подания помощи государству; но это движение сначала обнаружилось во имя материальных интересов, нарушаемых приверженцами Тушинского вора, причем у граждан выказалось также колебание, равнодушие, а все это не могло произвести движения сильного, единодушного. Устюжане писали к вычегодцам: «В Ярославле правяттушинцы по осьмнадцати рублей с сохи, а у торговых людей у всех товары переписали и в полки отсылают. Пожалуйте, помыслите с миром крепко и не спешите крест целовать (Лжедимитрию); не угадать, на чем совершится; если послышим, что Бог пошлет гнев свой праведный на всю Русскую землю, то еще до нас далеко, успеем с повинною послать». Устюжане решили не целовать креста тому, кто называется царем Димитрием, стоять накрепко и людей собирать. «Не будем целовать крест тому, кто называется царем Димитрием», — говорили граждане; следовательно, они вовсе не убеждены в самозванстве Тушинского цари-ка и потому не убеждены в законности Шуйского; не будем целовать крест, ибо приверженцы Тушинского царя разоряют поддавшиеся им города: ясно, что побуждением к сопротивлению служат одни материальные интересы; подождем, до нас далеко, еще успеем крест поцеловать Димитрию, если он возьмет верх над соперником своим: эти слова показывают господствующую мысль об одних себе.
С такими господствующими мыслями нельзя было спасти государство. Приведенные в ужас неистовствами самозванцев, граждане ждали спасения от успехов племянника царского, князя Скопина-Шуйского; на него возлагали всю надежду, в нем видели точку опоры для настоящего и будущего. Но Провидению угодно было путем испытаний довести Московское государство до полного очищения; Провидению не угодно было, чтобы государство спаслось верою в человека, и Скопин-Шуйский умер внезапною смертию. Поляки и Лжедимитрий явились под Москвою, которая должна была выбирать между ними и выбрала в цари Владислава, но отец его Сигизмунд захотел сам царствовать в Москве, Сигизмунд — притеснитель православия в своих владениях. Вере отцов стала грозить страшная опасность от замыслов Сигизмундовых; интерес высший, духовный, интерес религиозный выступает на первое место, отстраняя все другие материальные интересы, и чрез это открывается возможность к спасению.
Земля встала; собралось ополчение и пошло для очищения Москвы от поляков. Но ополчение это не имело успеха, ибо полного нравственного очищения еще не было. Во главе ополчения стоял Ляпунов, человек даровитый, с природою сильною, но вместе с тем человек плоти и крови, человек, дававший полную волю своим страстям, менее всякого другого способный сознать, что основа общества есть жертва; что для успеха общего святого дела необходимо принести самую тяжелую для человека жертву — пожертвовать страстями своими. «Отецким детям, — говорит летописец, — было много от Ляпунова позору и бесчестия, не только детям боярским, но и самим боярам: придут к нему на поклон и долго дожидаются у его избы, пока выйдет; никого не пускал к себе прямо, и при малейшем прекословии, при малейшем неудовольствии бранные речи сыпались на всех без разбора». Помраченный страстями ум Ляпунова не мог понять, что дело чистое может быть совершено только людьми чистыми; страсти не позволяли Ляпунову никогда разбирать средств для достижения цели. Из ненависти к Шуйскому, из желания действовать на первом плане он