Одиночество так же необходимо разуму, как воздержание в еде — телу, и точно так же гибельно, если оно слишком долго длится.

Только общение излечивает от самонадеянности, робости, глупой заносчивости, только свободный и непринужденный обмен мнениями позволяет изучать людей, прощупывать, распознавать и сравнивать себя с ними.

Управлять одним человеком иной раз труднее, чем целым народом.

Судя по всему, человек от природы не способен к независимому существованию.

Нет искуса тяжелее для целомудрия, нежели одиночество.

Люди глупые никогда не поймут умных.

Легко критиковать автора, но труднее — оценить его.

Можно, от всего сердца любя человека, все-таки понимать, как велики его недостатки. Было бы глупой дерзостью мнить, будто нашего расположения достойно лишь одно совершенство. Порою наши слабости привязывают нас друг к другу ничуть не меньше, чем самые высокие добродетели.

Бывают весьма порядочные люди, которые умеют веселиться лишь на один манер — зло потешаясь над собеседниками.

Насмешка — детище удовлетворенного презрения.

Хотите подчинить себе других — начинайте с себя.

Стоит нам почувствовать, что человеку не за что нас уважать, и мы начинаем почти ненавидеть его.

Говорить только хорошее обо всех и вся — плохая и мелкая политика.

Люди обычно мучают своих ближних под предлогом, что желают им добра.

Человек разумный не станет придираться к прямому смыслу слов, если ему понятно, что хотел ими сказать автор.

Нет обиды, которой мы не простили бы, отомстив за нее.

Люди редко примиряются с постигшим их унижением: они попросту забывают о нем.

Мы укоряем обездоленных, дабы не обременять себя состраданием.

Если человек рожден с высокой и мужественной душой, если он работящ, горд, честолюбив, чужд низкопоклонства, а ум его глубок и скрытен, я могу смело сказать, что у него есть все необходимое, чтобы его не замечали вельможи: они больше, чем остальные, боятся тех, кем не могут помыкать.

Успех создает мало друзей.

Мы не особенно довольны бываем своими друзьями, если они, ценя наши хорошие качества, позволяют себе замечать также и наши недостатки.

Люди с пылким характером редко бывают постоянны в дружбе.

По ложному пути идут женщины, избравшие своим оружием кокетство. Они мало в ком способны зажечь великую страсть, и не потому, что они, как принято считать, легкомысленны, а потому, что никто не хочет остаться в дураках.

Разве кто не имеет права любить самого себя? Разве поступок будет менее хорош только потому что мы делаем его с удовольствием?

Лишь мелкие люди вечно взвешивают, что следует уважать, а что — любить. Человек истинно большой души, не задумываясь, любит все, что достойно уважения.

У женщин обычно больше тщеславия, чем темперамента, и больше темперамента, чем добродетели.

Женщины и молодые люди умеют ценить лишь тех, к кому питают склонность.

Соблюдение целомудрия вменяется в закон женщинам, меж тем в мужчинах они превыше всего ценят развращенность. Не забавно ли?

Постоянство — это всегдашняя мечта любви.

Неблагодарность самая гнусная, но вместе с тем и самая обыкновенная и самая исконная — это неблагодарность детей к родителям.

Любовный порыв — первый творец рода человеческого.

Любовь сильнее самолюбия: женщину можно любить, даже когда она презирает вас.

В сострадании меньше нежности, чем в любви.

Привычка — все, даже в любви.

Ясность — вот лучшее упражнение глубокой мысли.

Твердый характер должен сочетаться с гибкостью разума.

Отчаяние есть величайшее из наших заблуждений.

Страстям мы обязаны, быть может, наибольшими победами ума.

Если советы страсти более смелы, чем советы рассудка, то и силы для исполнения их страсть дает больше, чем рассудок.

Самый увлекательный разговор и тот утомляет слух человека, поглощенного страстью.

Самые высокие мысли подсказывает нам сердце.

Любая страсть, владеющая человеком, как бы открывает прямой доступ к нему.

Молодые люди плохо знают, что такое красота: им знакома только страсть.

Пылкое честолюбие с самой юности изгоняет из нашей жизни всякую радость: оно хочет править единовластно.

Кто нечестен там, где речь идет о наслаждении, тот и в делах лишь прикидывается честным. Если даже наслаждение не делает вас человечнее, значит, вы по натуре жестоки, как зверь.

Жестче всех тот, кто мягок из корысти.