– Что ж, – сказал глава ФСБ, который заваривал Забельцыну чай, – это меняет дело.

– Россия не забудет того, что случилось в Бештое, – поддержал его начальник Следственного Комитета, который резал для Забельцына бутерброды, – она не прощает нанесенных ей оскорблений.

А Семен Семенович прищурился и спросил:

– Говорят, вы выдвигаете свою кандидатуру на выборах мэра в Бештое?

– Разумеется, – сказал Сапарчи.

– Россия будет приветствовать вашу победу на выборах, – сказал Семен Семенович. – Важно дать понять президенту Кемирову, что в республике есть люди, верные федералам!

– Такие люди есть! – горячо воскликнул Сапарчи.

* * *

В конце аудиенции улыбающийся Семен Семенович тепло пожал Сапарчи руку и лично проводил до лифта.

Когда Семен Семенович вернулся в кабинет, улыбка на лице его погасла, как будто в глазах щелкнули выключателем, Забельцын повернулся к своему помощнику и спросил:

– Что делал этот человек во время мятежа?

– Катился на своей коляске впереди толпы, – ответил помощник, – и кричал, что тот, кто убьет неверного, попадет в рай.

Семен Семенович усмехнулся и сказал:

– Ну что же. Следует помочь ему выиграть выборы в Бештое.

И пошел в туалет мыть руки, потому что больше всего на свете Семен Семенович не переносил людей, которые меняют взгляды, как галстуки, и вместо работы занимаются разводками.

Этот визит случился где-то за неделю до встречи Семена Семеновича и Водрова, и мы, конечно, могли рассказать о нем сначала, а о встрече – потом, но мы же не протокол пишем, а рассказываем, как оно удобней.

* * *

Кирилл Водров и десяток экспертов вернулись в Торби-калу через неделю. На аэродроме их встречал Магомед-Расул, брат президента и глава компании «Аварнефтегаз».

Самолет, на котором они прилетели, был небольшой узкий «Челленджер», с широко разведенными крыльями и алой эмблемой «Навалис» на хвосте. Почему-то он поразил Магомед-Расула. Тот обежал самолет вокруг, как любопытный щенок обегает фонарный столб, помеченный соседским кобелем, зачем-то, ухватив, раскачал крыло, и, забежав в кабину, долго и зачарованно смотрел на хитроумную россыпь приборов.

– Зверь самолет! – сказал Магомед-Расул, – умеют же делать, а? Ну, в общем, программа такая: сейчас едем ко мне домой…

– Не надо домой, – сказал Кирилл, – нам надо осмотреть еще два участка.

Магомед-Расул согласился, и они вышли из самолета.

«Порше-кайенн» с синими номерами и мигалкой, на котором приехал Магомед-Расул, стоял у самого трапа, и Штрассмайер рассматривал машину с некоторым удивлением. Кто-то сказал ему, что синие номера означают полицию, и вице-президент «Навалис» видимо пытался понять, почему глава нефтяной компании ездит на такой же машине, на которой на Западе ездит «скорая», и кто разрешил управлению внутренних дел купить служебную машину за полтораста тысяч долларов.

Если бы такую машину купила полиция в его родной Баварии, то начальник полиции Баварии наверняка бы потерял свой пост. Магомед-Расул увидел интерес Штрассмайера к машине и истолковал его несколько другим образом.

– А, какая машина? – сказал он, – двести в час делает, как огурчик! Умеют же делать, а?

– Прекрасная машина, – сдержанно сказал Штрассмайер.

– Тогда дарю! – горячо воскликнул Магомед-Расул.

Вице-президенту «Навалис» был вовсе не нужен «порше-кайенн» с милицейскими номерами и мигалкой на крыше, и он перепугался, когда увидел, что брат президента говорит всерьез.

– Нет, что вы, – сказал Штрассмайер.

– Бери-бери! – повторил Магомед-Расул, – для друзей нам ничего не жалко. У нас такой обычай, в день Уразы-Байрама дарить человеку то, что ему нравится. Это к счастью.

Плотоядно облизнулся и прибавил:

– Не, ну до чего же у вас козырный самолет!

Штрассмайер пришел в совершенное замешательство, а Кирилл, отойдя в сторону, начал набирать номер Ташова.

* * *

Строительный участок, который они хотели осмотреть, начинался огромными ржавыми воротами. На воротах была облупившаяся пятиконечная звезда, из степных подвядших колючек росли истлевшие клубы колючей проволоки.

Перед воротами паслись барашки: они ели траву и не трогали проволоку. Перед барашками стоял длинный, как лист осоки, бронированный «мерс», и на его капот опирались двое – белокурый ас из «Кольца Нибелунгов» и черноволосый джинн из «Тысячи и одной ночи».

– Эй, – закричал Хаген, едва Магомед-Расул со спутниками показался из машины, – где тут «порш», который дарят? Слушай, подари мне, у меня как раз тачку взорвали, вон, на рыдване езжу…

– Экий ты, Ариец, весельчак, – расхохотался брат президента, – тебе не надаришься. Третью машину за месяц угробил!

Магомед-Расул помрачнел лицом, и Кирилл понял, что разговор о самолете в подарок закончен.

– Спасибо, – шепнул он Хагену.

За воротами оказался завод. Когда-то этот завод собирал торпеды и мины. Теперь от завода остались подъездные пути, истлевшие зубы цехов, да двести гектаров земли к северу от Торби-калы.

Эксперты разбрелись кто куда, а Кирилл медленно пошел вдоль берега. Покинутые цеха выглядели так, как будто в них взорвалась их же продукция, и белые барашки волн бились о бетонные сваи и выбеленные челюсти терминалов: дно в этом месте было углублено земснарядами, и когда-то сюда заплывали сторожевики и дизельные подлодки, теперь здесь можно было легко построить новые терминалы.

Километра через два ржавое железо кончилось. Потрескавшийся асфальт перешел в аккуратную восьмиугольную плитку. По обе стороны дорожки вдруг выросли роскошные агавы. Гниющие водоросли на берегу были аккуратно сложены в кучку, и сразу за кущей прибрежных деревьев Кирилл увидел огромную кирпичную стену, за которой поднимались нарядные башенки чьего-то особняка. На кадастровом плане дом был обозначен как «открытый навес для сельхозтехники».

Кирилл надавил звонок, калитка распахнулась, и взору Кирилла предстали два крепких горца в неизбежном камуфляже и с неизбежными «калашниковыми» в руках. За их спинами пел фонтан, и вода бежала с горы вдоль дорожек в море. На высокой веранде, отороченной резным чугунным литьем, грелась на солнышке породистая черно-белая борзая.

– Это чей дом? – сказал Кирилл

– Какой-такой дом? – спросил автоматчик.

Кирилл вынул из кармана кадастровый план, ткнул в него пальцем и пояснил:

– В том-то и дело. По кадастру тут навес для сельхозтехники, а вот – стоит дом.

Автоматчик вынул из рук русского кадастровый план и бросил его себе под ноги:

– Ну так иди в суд и докажи, что тут не навес.