как хотите! — сегодня всеми доступными средствами возводятся в ранг непререкаемой и абсолютной истины. «Режопера» победила? Нет, — на примере «Бала-маскарада» это особенно заметно — побеждает Верди, побеждает оркестр, побеждает пусть чуть запутанная и странноватая, но все-таки выстроенная вердиевская музыкальная драматургия. И никто, никто меня не убедит, что сегодня в оперном театре публика не желает в первую голову слышать музыку и голоса. Хочет! Просто ей не дают. Почему — другой вопрос.

Истина состоит в том, что без хороших, настоящих и подобающим образом обученных голосов, без певцов-актёров, особенно в операх Верди, Пуччини, Чайковского и других композиторов-классиков, в опере тебе сразу становится как минимум скучно, а как максимум — тебя страшно раздражает неверный подбор, или, нынешним модным словечком говоря, кастинг ролей и голосов. Как бы ни изгалялись господа постановщики — если нет певца-артиста с прекрасным вокалом, нет и спектакля!

Должны быть безупречно, безапелляционно точные как твои взаимоотношения с ролью, голосовое, внутреннее и желательно внешнее соответствие ей. Ты должен быть на сцене абсолютно достоверен, ты должен для самого себя чётко выстроить драматургию оперы, иначе говоря. переживания твоего героя должны быть не раз и не два пропущены через твоё сердце. Тогда и только тогда тебя буду слушать, воспринимать, любить. И оперу иначе смотреть просто невозможно.

Это моё мнение. Но многие и многие мои коллеги, с которыми я говорила и говорю, разделяют его.

А теперь пара интересных фактов:

1. Великая американская камерная певица, темнокожая Мариан Андерсон выступила на оперной сцене единственный раз в жизни: 7 января 1955 года она спела Ульрику в «Бале-маскараде» в спектакле «Метрополитен-опера».

2. 23 сентября 1917 года русским астрономом Сергеем Белявским в крымской Симеизской обсерватории была открыта малая планета главного астероидного пояса под номером 885, которую он назвал Ульрикой.

Музыкальные тайны мадридского двора

Великие творцы — писатели, художники, композиторы — нередко выносят на своих, образно говоря, плечах в вечность тех, кто и самой невеликой памяти недостоин. Так, например, было с многочисленными хулителями великой комедии Мольера «Школа жён».

Так случилось и с тремя не самыми симпатичными персонажами испанской истории, которых обессмертили Фридрих Шиллер и Джузеппе Верди: королём Филиппом II, его сыном от первого брака доном Карлосом и его третьей — из четырёх! — супругой Елизаветой Валуа, дочерью Екатерины Медичи и сестрой трёх французских королей.

Лишён чувства юмора в социально опасной форме

Короля Филиппа иногда историки сравнивают с его московским современником и почти ровесником Иваном Грозным. Порой не без основания — оба фанатика обожали читать и собрали огромные библиотеки. Но испанскому монарху, лишённому чувства юмора в очень опасной для окружающих форме, не хватало, например, артистизма московского тирана… И смеялся король Филипп за всю свою жизнь, как свидетельствовали современники, один-единственный раз — когда услышал о страшной резне гугенотов в Париже в Варфоломеевскую ночь.

Хуан Пантоха де ла Крус, портрет Елизаветы Валуа, 1590 г.

И с единственным сыном-наследником ему сильно не повезло. Карлос, вопреки преданию, был не статным и пылким красавцем, а горбатым уродцем, с детских лет отличавшимся психической неуравновешенностью. В первую очередь — вспыльчивостью, а также садистскими наклонностями — например, любил жарить животных живьём… Как тут не вспомнить вешавшего кошек юного наследника московского престола?..

«Вопросы крови — самые тонкие вопросы в мире», — заметил как-то булгаковский герой. В случае же с наследником испанского престола особых тонкостей не наблюдалось: принятые у августейших особ близкородственные браки к добру не приводили. Родители Карлоса были двоюродными братом и сестрой и по отцу, и по матери. Дед по отцу — родным братом бабушки по матери, а дед по материнской — родным братом бабушки по отцу. Ужас!

Реальная — а не шиллеровская и не вердиевская Елизавета! — была, как говорится, тоже не во всём подарок. Хотя и очень недурна собой. Кто-то из современников вспоминал, что её лицо было прекрасно, а чёрные волосы, оттенявшие кожу, делали её столь привлекательной, что придворные даже не отваживались на неё посмотреть — из страха быть охваченными страстью к ней и тем самым вызвать смертельно опасную ревность короля. Мотив далеко не новый… При этом хотела бы я видеть придворного, который сказал или, о ужас, написал бы, что его королева, царица или императрица некрасива!

Инфант дон Карлос

Филипп II был старше Елизаветы на восемнадцать лет, и при встрече молодой королевы на границе (в Париж испанский король, разумеется, не поехал!) супруг, как утверждали свидетели, спросил, не смущают ли её его седины… У Верди, в арии Филиппа, которого многие исполнители представляют весьма почтенным старцем, есть слова: «Io la rivedo ancor contemplar trista in volto Il mio crin bianco il di che qui di Francia venne!»[11] Обладателю crin bianco — «седин» — тогда едва исполнилось 33 года! Кстати, король Италии в последние годы жизни Верди, Умберто I был прямым потомком его героини… Думаю, композитор об этом знал!

Филипп же, соблюдая внешние приличия, не проявлял тем не менее достаточных усилий, чтобы по-настоящему осчастливить свою молодую жену. Целые дни слабая здоровьем Елизавета проводила в одиночестве, лишь ненадолго покидая свои покои. И характер её изменился очень быстро и очень разительно.

Незадолго до её смерти — об этом пишет Бальзак в биографии матери трёх французских королей — Екатерина Медичи, приехавшая для свидания с дочерью на испано-французскую границу, была немало потрясена тем, что Елизавета превратилась в ещё более фанатичную католичку, нежели её супруг…

Конец двадцатитрёхлетней Елизаветы был страшен: испанские врачи буквально до смерти залечили её, а между тем она была не больна, а всего-навсего в очередной раз беременна… Она умерла 3 октября 1568 года, а за два месяца до неё скончался — в том же возрасте! — наследник престола дон Карлос, которого отец был вынужден отправить в одиночное заточение…

Карл V и Филипп II

Ну как тут было не возникнуть романтической легенде, которой безразличны сухие исторические факты о якобы бывшем бурном, но очень коротком романе двух ровесников? А легенда — чем не сюжет для пылкого романтика Шиллера, который в год премьеры драмы о доне Карлосе был чуть старше своих героев?

Париж, Неаполь, Милан, Модена

«Дон Карлос», премьера которого состоялась 11 марта 1867 года, — самая продолжительная, почти четыре часа музыки, опера Верди. Она была написана для парижской оперы и