Чекисты использовали гостиничные номера для встреч с агентурой.

Итак, Шахов решил совместить полезное с приятным и стал готовиться к свиданию. Коли он зазывает девицу в номера, то должно быть и угощение. Чем же ее кормить, может, купить пряников?

Шахов, не скупой по натуре человек, совершенно не представлял, как вести себя в подобной ситуации. До сих пор у него в гостинице были только деловые встречи.

Пряники, по здравому размышлению, были отметены. Слишком убого. А может, орехи?

Шахов представил, как будет приставать, а девица тем временем щелкать скорлупки, и невольно засмеялся. Еще глупее. Тогда что? Лучше всего, конечно, подходит шампанское и шоколадные конфеты. Но где взять? Конечно, нет ничего проще послать кого-нибудь, хотя бы секретаршу, в гастроном, открывшийся недавно в Кировском районе, директор которого тоже состоял в осведомителях, но ведь пойдут разговоры, а Шахов всеми силами старался избегать лишних сплетен. Он и так рискует.

А может, вовсе обойтись без угощения? Но как-то не по-мужски, и вообще попахивает использованием служебного положения в личных целях.

Александр Кириллович не привык долго размышлять. Он прихватил солидный кожаный портфель и спустился к подъезду, где стоял «ГАЗ-А». Хотя начальнику НКВД полагался личный шофер, Шахов сам водил машину и делал это с удовольствием. По дороге в гастроном он прикинул, что в случае развития отношений можно вывезти девицу на природу: в лесок или на речку. Как приятно летнею порой покувыркаться в стогу, игриво подумал пламенный чекист. Он был не чужд романтики.

Толкнув носком сапога дверь, Шахов вошел в кабинет директора гастронома. Пожилой тучный мужчина сидел за огромным заваленным бумагами письменным столом и щелкал костяшками счетов. Он поднял на наглого посетителя недовольный взор, но, узнав, тотчас вскочил и расплылся в сладчайшей улыбке.

Начальник НКВД желал вести себя сообразно чину, но несколько смешался. Директор ласково и вопросительно смотрел на него, недоумевая, как мог столь грозный муж спуститься с начальственных высот в убогий кабинетик. Не иначе как с просьбой.

– А есть ли у вас… э-э… вино? – неуверенно спросил Шахов.

– Какое угодно? Портвейн, мадерца?.. А может, чего-нибудь легкого? «Каберне» или «Киндзмараули»?

– Шампанское имеется?

– Непременно. Вам сколько?

– Бутылку, одну… нет, лучше две.

– Какого изволите: сухого, полусухого, сладкого?

– Какого?.. Давайте сладкого. И… э…

– Закусить, – догадался директор.

– Именно. Шоколад…

– Плитки, конфеты?

– Лучше коробку конфет. У сотрудника день рождения…

– Понятненько, понятненько. Посидите минуточку. – И директор убежал. Но Шахов не сел. Он переминался с ноги на ногу, чувствуя неловкость. Его раздражали лакейский тон и подобострастие заведующего. Нет чтобы просто: «Шампанское есть?» – «На, получи!» Конкретно, и по-рабоче-крестьянски!

Директор вскоре вернулся, неся в руках солидный сверток, причем упакованный таким образом, чтобы его удобно было положить в портфель.

– Сколько с меня?

– Ну что вы…

Лицо Шахова окаменело.

– Не понял!

Торгаш почувствовал свою ошибку.

– Сто двадцать три рубля пятьдесят копеек, – с легкой дрожью в голосе произнес он. Шахов достал бумажник, неторопливо расплатился и заглянул в глаза директору. Теперь он стал хозяином положения, и директор прекрасно это понимал.

– Никому, – тихо произнес Шахов, попрощался и вышел. Дорогой он, по чекистской привычке не доверять никому, решил посмотреть, что же в свертке. Кроме заказанного – двух бутылок шампанского и шикарной коробки конфет «Красная Москва», в нем находилась бутылка мадеры, три плитки шоколада разных сортов и приличный кусок копченой осетрины. Довершали натюрморт две коробки дорогих папирос «Кузбасс». Шахов решил вернуться, но, подумав, лишь плюнул в раскрытое окно.

Итак, к встрече все готово, оставалось дождаться вечера.

4

Номер гостиницы, где предстояло свидание, был обставлен без роскоши, но солидно. В центре стоял покрытый скатертью круглый дубовый стол, на котором на стеклянном подносе в строгой симметрии высились графин и два тонких стакана. Имелись здесь и два массивных кожаных кресла, такой же диванчик, платяной шкаф, на полу лежал потертый коврик, а за ширмой стояла просторная железная кровать, застеленная покрывалом.

Александр Кириллович, согласно правилам конспиративной работы, явился в номер загодя. Едва кивнув в ответ на приветствие швейцара, чекист поднялся на третий этаж, отпер дверь собственным ключом, затем уселся в кресло и достал из портфеля местную ежедневную газету «Социалистический рабочий». Он прочитал передовую «За дело, большевики стройки!», ознакомился с подборкой «Покончить с детской беспризорностью и безнадзорностью» и только принялся за заметку под заголовком «Спекулянты», как в дверь постучали.

Сердце у чекиста екнуло, и неожиданно засосало под ложечкой. На Шахова вдруг накатили такие чувства, которых он не испытывал с юности. Можно было подумать, что он влюбился.

Осторожно вошла гражданка Авдеева. Выглядела она испуганной и смущенной. На этот раз девушка приоделась. На ней было нарядное темно-синее в белый горох сатиновое платье в талию, очень шедшее к миловидному лицу, на ногах – черные туфельки на низком каблуке. Красавица да и только!

– Садитесь, – произнес Шахов. От волнения он перешел на «вы».

Аня неуверенно посмотрела на кресло, но осталась на ногах. Она расстегнула ридикюль[8], достала оттуда несколько исписанных листков и протянула Шахову.

– Вот.

У чекиста неожиданно пересохло во рту. Он облизнул губы.

– Что это?

– Как просили. Написала про Джона.

– Ах да. Ну, садись. – Он потянул к себе листочки, исписанные крупным, почти детским почерком. Уткнулся в них, ничего не видя. Девушка покорно села в кресло, подол платья немного задрался, и она судорожным движением быстро оправила его.

– Расскажи своими словами…

– О чем?

– Да о Смите.

– Я все написала… – Она подняла глаза на Шахова, на лице ее появилась виноватая улыбка. – А можно как-нибудь иначе?

– То есть?

– Как сказать… без доносительства. Я на все согласна, только Джоника оставьте в покое. Он очень хороший!

– На что ты согласна?

Девушка покраснела так, что ярко засветились белки глаз.

– Спать могу с вами… Я же видела, как вы на меня смотрели. – Она неожиданно громко щелкнула замком ридикюля, и Шахов вздрогнул как от выстрела. Неожиданно ему стало очень стыдно. Александр Кириллович вскочил и заходил по номеру.