— Да. Что у вас там говорят?

— Ну… говорят, что всех нас отправят завтра… что всем эскадрильям будет приказано вылететь на Филиппины.

— Да?

— А недавно мы слышали, что в Мексике высадился японский десант и что в любой момент можно ожидать нападения на техасские авиабазы.

— Вот как!

— Затем рассказывали, что японцы готовят экспедиционную колонну пехоты, которая вторгнется в Техас или Калифорнию через мексиканскую границу…

Я услышал восклицание отца, свидетельствовавшее о том, что он слушает меня с интересом.

— Ладно, — сказал он, — если ты еще что-нибудь услышишь, дай мне знать, хорошо?

— Конечно, конечно! Как только я…

В телефоне щелкнуло: он положил трубку; я сделал то же самое и вскочил…

Как?! Что же произошло? Я звонил ему, чтобы узнать новости, а кончилось тем, что я рассказывал ему…

И он хочет, чтобы я сообщил ему, если узнаю что-нибудь новое… Ему Главнокомандующему и вождю.

Я вздохнул и пошел спать.

* * *

Нападение на Пирл Харбор не изменило программы занятий в штурманской группе вплоть до назначенного дня выпуска. Я получил назначение в 6-ю разведывательную эскадрилью, стоявшую на Западном побережье; штаб ее был расположен в пустыне у сухого озера Мюрок, близ Ланкастера в Калифорнии. Мы несли патрульную службу над Тихим океаном. Я прослужил сперва в 6-й, потом во 2-й эскадрильях до конца января; затем я внезапно получил секретное предписание явиться к командиру 1-й картографической группы на аэродром Боллинг в Вашингтоне.

Этот приказ и характер моего нового назначения были окружены такой тайной, что у меня возникли самые радужные надежды. Не иначе, как что-нибудь очень крупное и важное. Наверняка какое-нибудь задание за океаном…

И действительно, это оказалось назначением за океан, но когда я узнал, в чем оно состояло, меня слегка покоробило. Оно носило условное обозначение «Устарелое предприятие» и представлялось мне таким скучным, что, на мой взгляд, оно не только устарело, а вообще никуда не годилось. Мне и еще одному штурману поручалось вести воздушную разведку и аэрофотосъемку обширных районов Северной Африки. Африки!

Перед самым отъездом у меня была беседа с отцом — одна из наших обычных бесед между завтраком и началом его рабочего дня; я поделился с ним своим разочарованием по поводу этого якобы «чрезвычайного» задания. Задание было, конечно, сверхсекретным, но я считал возможным, что главнокомандующий уже осведомлен о нем.

Так оно и оказалось, и отец тотчас же стал объяснять мне, почему мое задание в действительности гораздо важнее, чем я предполагал. Как и все его объяснения, оно помогло мне лучше понять проблемы и стратегию войны в масштабе всего земного шара. Начать с того, что отец просиял от удовольствия, когда я рассказал ему о характере своего задания. Пока я выражал недовольство и объяснял, почему я считаю, что не стоило поднимать по этому поводу такой шум, он варил себе кофе (отец всегда сам варил кофе, утверждая, что на кухне не умеют делать это как следует).

Наконец, когда я перестал ныть по поводу маловажности своего назначения, отец сказал:

— Ты неправ. Ты считаешь, что тебя посылают только для того, чтобы фотографировать какие-то пески, и что это бесполезная трата времени и пленки. Но это неверно. Взгляни на дело вот с какой точки зрения: важно ли, чтобы Китай продолжал сражаться?

— Конечно… Думаю, что так.

— Без Китая, если Китай падет, сколько японских дивизий, по-твоему, освободится и для чего? Возьми Австралию, возьми Индию… она уже готова, как спелая слива, к тому, чтобы ее сорвали. Двигайся дальше, прямо на Средний Восток…

— Япония? — спросил я недоверчиво.

— А почему нельзя представить себе, что японцы и немцы предпримут наступление с двух сторон, чтобы создать гигантские клещи, сходящиеся где-то на Ближнем Востоке, и таким образом полностью изолировать Россию, отрезать Египет, перерезать все коммуникационные линии, идущие через Средиземное море?

— Да… но при чем здесь Африка?

— Как мы в данный момент доставляем военные материалы в помощь Китаю?

— По Бирманской дороге.

— А если и она будет захвачена?

— Будем доставлять их по воздуху из Индии.

— Именно. Это единственный быстрый способ. Теперь, как доставлять эти материалы в Индию?

— Понимаю — через Средиземное море.

— Взгляни на дело и с другой точки зрения. Ты знаешь, как трудно обеспечить доставку материалов в Советский Союз. Мурманский маршрут…

— Самоубийство.

— Поэтому мы теперь предполагаем использовать Персидский залив. Неужели нам придется по-прежнему считаться с необходимостью перевозок вокруг южной оконечности Африки? И не забывай, что даже на Мадагаскаре есть люди, которые, не задумываясь, укроют японские или нацистские подводные лодки. Нам нужен путь через Средиземное море. Поэтому…

— Понимаю! Африка. Я не сообразил этого раньше только потому, что мне непонятно, зачем мы тратим время таким образом. Почему бы нам просто не погрузиться на суда и не ударить самим по нацистам — из Англии?

— Разве мы не добиваемся возможности пустить производство полным ходом? — Отец невесело улыбнулся. — Разве мы не хотим множества других вещей? Но мы знаем одно: китайцы убивают японцев, а русские убивают немцев. Мы должны помогать им продолжать свое дело до тех пор, пока наши собственные армии и флоты не будут готовы выступить за помощь. Поэтому мы должны начать посылать им во сто раз, в тысячу раз больше материалов, чем они получают от нас теперь. Африка — наша гарантия того, что они получат эти материалы. Взглянем на Африку еще под одним углом зрения. Нацисты двинулись в Сахару вовсе не для того, чтобы загорать там. Для чего им Египет? Для чего им Центральная Африка? Оттуда недалеко до Бразилии. Пенсильвания-авеню может превратиться в Адольф-Гитлер-штрассе; не воображай, что это невозможно! Так что ты снимай-ка пески получше и не думай, что это бесполезная трата пленки!

Стив Эрли просунул голову в дверь и многозначительно посмотрел на свои часы. Отец засмеялся.

— Две минуты, Стив! — сказал он. Дверь закрылась. У меня, должно быть, был очень расстроенный вид, потому что отец удивленно посмотрел на меня.

— Это такое громадное предприятие, — сказал я, — и мы еще так плохо подготовлены к нему.

— Ты представь себе, что это футбольный матч, — ответил отец. — А мы, скажем, резервные игроки, сидящие на скамье. В данный момент основные игроки — это русские, китайцы и, в меньшей степени, — англичане. Нам предназначена роль… игроков, которые вступят в игру в решающий момент.

— Понимаю.

— Еще до того, как наши форварды выдохнутся, мы вступим в игру, чтобы забить решающий гол. Мы придем со свежими силами. Если мы правильно выберем момент, наши форварды еще не слишком устанут и… — он остановился.