ангелов «ночи» и «дня» в один «АНГЕЛОРЯТНИК». Чтобы они сидели с двух сторон на его широких плечах, как на жёрдочке, и ласково щебетали ему в ухо песни о любви.

Понимая, что метания от одной девушки — к другой не может продолжаться вечно, «Бледный» решил объявить им о своём желании: объединить их в мини-гарем и свои признания он, в первую очередь, адресовал Анне.

В очередное будничное утро, выйдя из душа, Аня прыгнула под одеяло к «Бледному» и, сообщив ему о том, что сегодняшний утренний секс будет посвящён квантовой механике, лекция по которой в данный момент шла в институте, технично приступила к ласкам.

— Аня, мою жизненную дорогу перебежала ещё одна кошка с именем Таня, и я хочу, чтобы вы «мурлыкали» на нашем общем ложе вместе, — неожиданно для себя и для Ани произнёс «Бледный» и виновато посмотрел ей в глаза. — Я не могу отдать предпочтение ни ей, ни тебе. Я и без тебя не могу, и к ней меня тянет. А обманывать вас я больше не хочу. Помнишь, я говорил тебе о том, что если бы у Ромео и Джульетты была «контрастом» в отношениях ЭММАНУЭЛЬ, то это более раскрепощённое «дополнение» снимало бы их сексуальное напряжение и до трагедии бы так и не дошло? Так зачем нам совершать подобные ошибки? Ведь наше счастье находится в наших же руках, — переходя на шёпот, произнёс «Бледный» и, нежно обняв лицо Ани ладонями, страстно заговорил стихами:

Я предложить тебе хочу пожить втроём,

Надеюсь, ты согласна?

«Эммануэль» послужит для утех,

Ну а «Джульетта» — для душевных ласок.

АНЯ:

И кем меня ты видишь, в этой групповухе?

Какую роль должна я для тебя сыграть?

Роль чистой девственницы, или грязной потаскухи?

В какой ты образ мне предложишь «впасть»?

«БЛЕДНЫЙ»:

Нет, нет, не ограничивай меня.

Хочу, чтоб вы меняли амплуа.

АНЯ:

Ты хам, подлец, маньяк и извращенец!

Я не хочу быть третьей или же второй.

Хотела быть единственной на свете,

Иметь семью, детей, само собой…

Как мог мои ты чистые мечты,

Своими грязными мечтами отравить?

И мне, на этом мягком ложе,

Такую «жесть», ты смел мне предложить?

«БЛЕДНЫЙ»:

Долой детей! Зачем нам эти маленькие говны?

Они пищат и постоянно просят жрать.

Гораздо лучше взросленькие «тёти»!

Они приятней стонут и интересней с ними поиграть.

Давай попробуем, любимая?

Быть может, мы откроем для себя,

Что жить втроём намного гармоничнее,

В три раза круче, для меня и для тебя?

Тебе к подругам бегать не придётся.

Всегда под боком есть подруга у тебя,

С которой можно сплетничать часами,

И даже обсуждать меня.

И мне не нужно будет бегать от тебя «налево»,

Я буду верный вам, прилежный семьянин.

Эммануэль, Ромео и Джульетта!

Вот нерушимый образец СЕМЬИ!

АНЯ:

Прощай, «Ромео». Третий — лишний.

Я возвращаюсь к мужу — блудною овцой.

Люби теперь её, будь с нею нежным,

А в сердце у меня ты будешь только мой.

И пусть моя любовь к тебе во мне убита,

Ты на её поминки, в душу мне, не приходи.

Её хранить одна я буду, словно фотоснимки,

С твоим изображением, прижатые к груди.

«БЛЕДНЫЙ»:

Постой, не уходи, прекрасная «Джульетта»!

Как без тебя мне жить, ума не приложу?

С одной «Эммануэль» — получится как в порно.

Я об одном тебя, любимая, прошу:

Не сбрасывай меня из своей «лодки»,

В пучину похоти, разврата и «бли-бли».

Я в беспробудном сексе утону, мечтая,

О твоей чистой, светлой, искренней любви.

Я помню, как тебя увидел мельком

Я в первый раз, в квартире своего врага.

Как сердце ёкнуло и даже сматерилось,

А позже я на танке прокатил тебя.

Потом всё закружилось в страстном танце:

Прогулки под луной, признанья, серенады, секс…

Я даже запланировал на День рожденья

Испечь тебе любимый шоколадный кекс!

Но вот ирония судьбы нечаянно подкралась

И к яйцам в моих трусах, тихонечко прижалась.

И разрывают две любви меня теперь на части,

Одна за сердце тянет вверх, другая тянет вниз — за яйца…

Закончив свои поэтические признания, «Бледный», стоя на кровати в позе Пушкина, замотанный в простыню, как греческий философ, осмотрелся по сторонам.

Обнаружив, что Ани в квартире нет, и судя по тому, как в окне заметно начало смеркаться — нет уже ДАВНО, понял, что его душевные терзания остались без внимания.

Сбросив с себя резким движением простыню и вытянув руку вверх, воскликнул:

Ну, что ж, тогда айда в пучину секса и разврата!

Нырну в объятия той, где ждут меня всегда.

Где нет терзаний, только лишь сплошные ласки.

«Эммануэль»! Лечу к тебе, моя звезда!

Глава 13

Поселив родителей «Мусорщика» не в подвале, как это обычно бывает в криминальных боевиках, а на чердаке жилого двухэтажного многоквартирного дома на Уралмаше, где и была расположена его штаб-квартира, «Антигриппин» начал искать встречи с «Мусорщиком», чтобы подвергнуть его шантажу. А когда ему стало известно, что «Мусорщика» временно отстранили от службы по «состоянию здоровья», и в настоящее время лечат принудительно в той же больнице, где и его родителей, сильно обрадовался этому факту. Во-первых, находясь не при исполнении служебных обязанностей, он не был опасен, как ядовитая змея с вырванным жалом. А во-вторых, у «Антигриппина» уже была налажена связь с персоналом этого режимного медицинского объекта напоминающего крепость, куда он мог совершенно беспрепятственно проникнуть и «побеседовать» с «Мусорщиком» с глазу на глаз.

Взяв с собой на «переговоры» несколько «козырных карт», в виде личных вещей родителей «Мусорщика», чтобы предъявить их во время «игры» как доказательство того, что это не блеф, «Антигриппин», дождавшись ночи, отправился в психиатрическую больницу.

Ночь в больнице почти ничем не отличалась от дня. И днём и ночью больные находились в полусонном состоянии, а когда бодрствовали, то как «коты учёные» ходили по коридору из стороны в сторону, рассказывая друг другу сказки о своих неведомых жизненных дорожках. Чтобы не сойти с ума и не свихнуться от всего этого по-настоящему, «Мусорщик», убедив главврача в том, что по долгу службы ему необходимо поддерживать хорошую физическую форму и что спорт плодотворно влияет не только на физиологическое состояние организма, но и на психологическое, превратил свою отдельную палату в мини-спортзал, оснастив его беговой дорожкой и боксёрской грушей. А вот гантели и штангу главврач, перестраховавшись, на всякий случай, запретил. Несмотря на