В 1623 году на стены Парижа прикрепили Манифест, имевший по крайней мере четыре версии. В нем открыто заявлялось, исходя из обязанностей Братства Красного Креста, видимо и невидимо пребывавшего в городе, как следует обучать всяким наукам.

В 1626 году аналогичное объявление появилось в Лондоне. В форме предложения от посланника Президента Братства розенкрейцеров говорилось, что если Карл I последует его совету, то королевские сундуки обогатятся на три миллиона стерлингов и сам король получит совет, как одолеть папу, продвинуть свою религию во всем христианском мире и обратить евреев и турок в христианскую веру.

Немного позже, в 1638 году, Генри Адамсон из Перта, Мастер искусств, опубликовал свои «Размышления о погребальных песнях», хорошо известные своим рифмованным описанием «Прекрасного города» и его окрестностей. В третьем куплете он весело поет:

Мы Братство розенкрейцеров,

Мы обладаем словом масонов и вторым светом.

Отсюда можно сделать вывод, что свет масонства ярко горел в Перте в то время и что среди братьев ремесла встречались те, кто, по крайней мере, заявлял, что является членом Братства розенкрейцеров.

Элиас Эшмол, «известный философ, химик и антиквар», как его описывают в самой полной биографии, сделался масоном в 1646 году. Среди его алхимических трудов «Путь к блаженству» (1658) есть трактат в прозе, посвященный философскому камню. Существует расхожее мнение, что он стал связующей нитью между масонством и почитателями алхимии и астрологии.

Теперь перейду к 1652 году, когда было опубликован первый английский перевод Fama («Фамы») и Confessio Fraternitatis («Исповеди»). Он был сделан Томасом Воэном, о котором Вуд писал: «Он был великим химиком, выдающимся сыном огня, практическим философом и рьяным членом Братства розенкрейцеров».

В занятиях химией Воэн был ассистентом сэра Роберта Морея, первого президента Королевского общества.

О нем Вуд писал: «Он был одиноким, сторонился женщин, считался самым известным химиком, великим покровителем розенкрейцеров и превосходным математиком». Роберт Морей также был масоном, в соответствующей главе мы расскажем об особых обстоятельствах, сопутствовавших его инициации.

Издатель «Оксфордского атенеума» также пишет, что в 1659 году некий Питер Штаэль из Страсбурга, «известный химик и розенкрейцер, также оказавшийся лютеранином и великим ненавистником женщин», начал читать лекции в Оксфорде. Среди его учеников оказались известный философ и педагог Джон Локк, а также будущий сэр Кристофер Рен.

Вполне естественно, что дальше я перейду к широко распространенному убеждению, что розенкрейцеры, то есть Братство приверженцев алхимии (или герметической философии), способствовали развитию движения масонов.

Начнем с Братства розенкрейцеров. В 1782 году Кристоф Фридрих Николай, образованный библиотекарь из Берлина, высказал предположение, что английское масонство вытекает из «Новой Атлантиды» Байрона, на которого оказали влияние сочинения Андреа, основателя секты розенкрейцеров, а также его английского ученика Фладда.

Последователи Бэкона взрастили плоды в виде Королевского, Герметического Братств и Братства розенкрейцеров, состоявших из Эшмола и его соратников, искавших путь достижения истины через изучение алхимии и астрологии. Последнее Братство обосновалось в Уоррингтоне в 1646 году, и, чтобы скрыть свои мистические намерения, его членов допустили в общество масонов. В результате, как лондонские каменщики, они и стали называться масонами, приняв в качестве символов принадлежности этого ремесла.

Другой немецкий автор, профессор Иоганн Готлиб Бюхле, попытался доказать, сначала на латинском, в 1803 году, затем на своем родном языке, в 1804 году, что Братство розенкрейцеров основал Андреа, а Фладд был лишь его ревностным последователем. В результате секта, которая нигде за границей не приняла отчетливую форму, образовалась в Англии под новым именем масонов. Первая формально учрежденная масонская ложа начала собираться в Мэзон-Холле в Уоррингтоне с 1646 года. Именно в эту ложу и вступил Эшмол.

Теории Николая и Бюхле уже в прошлом, и я не собираюсь вызывать их меланхолические призраки. Однако труд последнего, являвшегося профессором Гёттингенского университета, содержит множество интересных документов, включая тексты Fama и «Исповеди». Он является единственным источником, содержащим достоверную информацию о раннем этапе истории розенкрейцеров. Его краткое изложение опубликовал Квинси в «Лондонском журнале», он был опубликован в 61-м томе избранных трудов данного автора.

В «Дневнике» Эшмола рассказывается, как он «был принят вольным масоном в Уоррингтоне» в 1646 году, а затем посещал ложу в Масонском зале в Лондоне в 1682 году, об этом мы расскажем в следующей главе.

Чтобы положить конец предположениям, высказанным в настоящей главе, приведем одно из писем известного ученого и масона Альберта Пика:

«Вступление Эшмола в масоны определялось не только интересом, но и преследовало вполне определенную цель. На это указывает его полное молчание по поводу предмета, происхождения, обычаев и деятельности этой институции. В ней было Нечто, существовавшее уже несколько столетий и привлекавшее его. Именно поэтому он оказался более молчаливым по этому поводу, чем Геродот в отношении мистерий египетских жрецов.

В течение некоторого времени я собирал старые алхимические и герметические труды, чтобы выяснить их связь с масонством. Совершенно точно я установил, что это квадрат и компас, треугольник, прямоугольник, Три Beликих Мастера, воплощение идеи в слове, а также Солнце, Луна, Мастер ложи и другие [включены в реестр].

Символы, о которых я говорю, возможно, унаследованы у алхимиков, поскольку мне неизвестно, где они использовались, кроме алхимии, пока не проявились в масонстве.

Полагаю, что философы, ставшие вольными каменщиками, ввели в масонство тайную символику Средневековья, известную только им, еще до того, как начался упадок масонства.

Именно философы-герметики наделили масонов символами, мне известно, что они означали для французских, немецких и английских авторов. Полагаю, что Эшмол стал масоном, потому что до него туда вступили другие философы».

Преподобный А. Вудворд придерживался сходного мнения: «Значение герметизма в истинной истории масонства велико». С точки зрения этого автора, сохранившиеся в мистериях остатки древних культов, которыми занимаются богословы, философы и мистики, обнаруживаются в алхимии, астрологии, мистическом учении, обращении к Востоку, что повторяется в древнееврейской каббале.

Основные выводы автора сводятся к следующим:

«Герметизм, возможно, является тем каналом, где остатки архаических мистерий и мистического знания сохранялись для последующих веков.

Во всех своих разновидностях франкмасонство получило весомую часть новейших формул и эмблемных знаков от обществ герметиков.

Тесно соприкасаясь, франкмасонство и герметизм помогали, защищали и оберегали друг друга, вполне вероятно, что тайные знания отразились в масонских обрядах и церемониале, учении о потусторонней жизни на протяжении множества столетий. Их приписывали, с одной стороны, влиянию легенд древних гильдий, а с другой – современному герметизму».