Остаток времени она проверяла это на практике. Она сочиняла песни, как часто делала и раньше, но не просто пела их, а вслушивалась в каждый звук, стараясь направить свои мысли в определенном направлении, сосредоточенно выстукивая ритм костяшками пальцев по поверхности линдера. Интересно, потекла ли ее речь в землю? Мири зажмурилась и представила, как посылает в камень песню о крысе, о темной кладовке и о том, как ей срочно нужна помощь.

На какой-то миг она ощутила перемену. Мир будто содрогнулся, и ее мысли слились в поток. Мири охнула, но все прошло так же неожиданно, как началось.

Олана постучала тростью в коридоре, объявляя окончание утренних работ. Мири быстро закончила подметать и побежала в класс. Она внимательно наблюдала за Герти, не появится ли хоть какой-то признак, что та ее услышала, и даже рискнула задать вопрос, пока не пришла Олана:

— Как дела, Герти?

— Отлично. — Девочка села на свое место, почесала в затылке, а затем, бросив взгляд на дверь, прошептала: — Никак не могу избавиться от мысли о той крысе. Вот сейчас снова вспомнила, каково было в кладовке…

Вошла Олана, и Герти моментально повернулась лицом к доске. Мири потерла похолодевшие руки. Кажется, все получилось, но оставались еще вопросы, которые ее мучили. Почему из всех девушек той ночью ее услышала только Герти? И теперь тоже?

Когда на следующей перемене ученицы покинули класс, Кэтар достала с полки книгу и тяжело плюхнулась на стул.

— Нечего удивляться, Мири, — буркнула Кэтар, не отрывая взгляда от страницы. — Ты не единственная, кто занимается во время перемен. Наверное, ты думаешь, что звание принцессы академии у тебя в кармане, без вариантов.

— Нет, — сказала Мири, судорожно придумывая хороший, колкий ответ. Но на ум только и пришло: — Ты сама так думаешь.

Кэтар улыбнулась, явно считая, что подобная реплика не заслуживает ответа. Мири молча согласилась. Она заставила себя задержаться в классе, но только на пару минут, а потом потихоньку выскользнула за дверь.

Следующие несколько дней присутствие Кэтар в классе во время перемен вынуждало Мири искать другие места для проверки языка горы — в углу спальни, за туалетом и один раз в кладовке, хотя от одного ее вида у Мири начало чесаться все тело, словно облепленное пауками. Когда она постукивала по полу, напевая рабочую песню, у нее все чаще и чаще возникало странное ощущение. Все вокруг начинало вибрировать, и к глазам на миг приливало необычное тепло. Воспоминание о пережитом в кладовке становилось реальным, словно она возвращалась в тот момент. Песня будто клокотала в ней, и Мири представляла, как слова уходят в камень, в гору, куда-то вниз, а потом снова поднимаются наверх, чтобы найти того, кто их услышит.

Однако довольно часто вообще ничего не происходило. И она не могла понять почему.

«Язык горы нужен для общения с другими людьми, — подумала она. — Вероятно, стоит попробовать еще раз, но только с кем-то».

Мири не осмелилась обратиться ни к одной из девушек, работавших в каменоломне. Вдруг они назовут ее глупой и будут смеяться? Однажды утром, когда Бритту вызвали на уроке почитать вслух, Мири, глядя на нее, подумала, что Бритта мало смыслит в добыче линдера, поэтому вряд ли станет смеяться над ней да и остальным девушкам не проболтается. Ей не хотелось связываться с жительницей равнины, но предчувствие открытия делало ее нетерпеливой.

На следующей перемене Мири вместе с другими девушками вышла из академии. Солнце, отражаясь от снега, слепило глаза, но такого прекрасного дня Мири не могла припомнить. Небо поражало своей голубизной. Снег, скрипящий под ботинками, покрывал камни и склон, как пролитые сливки. Морозец создавал впечатление чистоты и новизны — самый подходящий день начать все сначала.

Мири прошла мимо группы старших девушек и заговорила с Бриттой:

— Привет.

Бритта, как всегда стоявшая в сторонке, удивилась такому дружелюбию.

— Хочешь прогуляться? — спросила Мири, надеясь увести Бритту подальше от всех.

— Хорошо.

Когда они пошли рядом, Мири хотела взять Бритту за руку. Девушка невольно отпрянула, словно не ожидала этого.

— Держаться за руки на прогулке — обычное дело, — пояснила Мири, догадавшись, что на равнине нет такого обычая.

— Прости, — сказала Бритта. — Значит, все держатся за руки? Мальчики и девочки тоже?

Мири засмеялась:

— Мальчики и девочки держатся за руки, только пока маленькие. — Она уже не помнила, когда в последний раз держала Петера за руку. Они выросли, и небрежные прикосновения во время игр или борьбы ушли с детством. — Если юноша и девушка держатся за руки, это кое-что означает.

— Понятно, — сказала Бритта и подала Мири руку.

Они с трудом продвигались по нетронутому снегу вдоль здания академии, и Мири оглянулась посмотреть, нет ли кого поблизости. Нужно отойти немного дальше.

— Я хотела тебе сказать, что переживала, когда Олана заперла тебя в кладовку, — заговорила Бритта.

Мири кивнула, округлив глаза:

— Я тоже. Там была крыса, и я не про Олану. Настоящая крыса пыталась устроить гнездо у меня на голове. — Она поежилась. — На следующее утро я обнаружила в косе клок шерсти и, кажется, даже взвизгнула.

Бритта улыбнулась:

— Я слышала.

— Рада, что мой ужас кого-то позабавил. — Мири добродушно улыбнулась, показывая, что она шутит.

— Олана не должна запирать девочек в кладовку или наказывать палками, — сказала Бритта, преодолевая глубокий сугроб. — Слишком быстра она на расправу.

Мири удивилась. Если Бритта выражает неодобрение, значит Олана ведет себя нетипично для жителей равнин. Или это сама Бритта нетипичная?

— Никак не думала, что здесь будет такое твориться, — продолжила Бритта. — Ведь одна из нас станет принцессой.

— Ты действительно думаешь, что кому-то из нас это удастся?

— Они не стали бы лгать. — Бритта выдохнула облачко пара. — Но в последнее время я чувствую себя глупой как пень, поэтому сама себе не верю.

Девушки присели на ступеньки из линдера у черного хода академии, и Мири решила попробовать прямо сейчас. Она принялась выстукивать ритм, вспоминая песенку рабочих, и даже промычала ее без слов. Она пыталась передать предостережение «берегись», которое часто раздавалось в каменоломне. На секунду все вокруг вздрогнуло, Мири ясно это ощутила, но Бритта даже бровью не повела.

От досады Мири чуть не застонала. Она была уверена, что эти ощущения связаны с языком горы, но если бы у нее все получилось, Бритта наверняка бы отреагировала.

«Если только… — Она оглядела Бритту с ног до головы. — Возможно, жители равнин вообще неспособны воспринимать такие послания».

Чем больше она об этом думала, тем больше убеждалась в своей правоте. Язык горы предназначался лишь для тех, кто работал в каменоломне, для самой горы. Мири невольно улыбнулась, не переставая петь. Есть все-таки у жителей горы одно преимущество перед представителями равнины. Свой талант. Своя тайна. Даже Мири она дана.