– Никак не отреагировали. Двое человек стояли у двери подъезда, один курил, другой что-то говорил. Двое дожидались в одной из машин.

– Н-да, чего там обращать внимание на безобидного бомжа, – проворчал Охотник, хмурясь. – Что было дальше?

– Я хотела спросить дорогу у кого-нибудь, но вокруг никого не было, кроме этих здоровяков и бомжа. К ним мне обращаться как-то не хотелось. Тогда я просто двинулась дальше, думая, что на выходе из двора встречу кого-нибудь. И тут…

– С этого момента давай подробнее.

– Я успела сделать всего несколько шагов, когда услышала выстрелы. Рядом было какое-то дерево, и я бросилась за него. Потом я увидела раненых и убитых. Это были люди, которые только что вышли из подъезда, и те двое, что стояли у двери. А стрелял, – я перевела дыхание, – тот самый бомж в драном пальто.

– Скорее всего, в пакете у него было оружие, – буркнул Охотник. – Но как умно придумано! Ангел Смерти в бомжовском прикиде…

Я поежилась.

– Да, ну и прозвище у него… А вы и в самом деле совсем ничего о нем не знаете?

– Никто не знает, кто этот человек на самом деле, – устало ответил Охотник. – Лично я раньше полагал, что это просто устрашающая кличка, которую берет то один, то другой киллер. Типа чтобы больше боялись.

– А теперь вы что думаете?

– Я изучил дела, которые ему приписываются. Есть два-три дела, которые явно ему не принадлежат, то есть его имя все-таки используют. Но остальные дела… – Охотник поморщился. – У него свой особый почерк, и во всех оставшихся преступлениях он прослеживается очень четко.

– Верю вам на слово, – вздохнула я. – Потому что я, извините, ничего не понимаю в киллерских почерках.

– Это просто, – ответил Охотник, – надо только уметь анализировать алгоритм совершения преступления. У этого сукина сына очень хорошая голова, и он почти никогда не повторяется. Человек с воображением, я бы сказал. И конечно, он чрезвычайно опасен.

Надо же, какие мы знаем слова. Алгоритм совершения преступления – каково?

– Тебе известно, что раньше он никогда не оставлял свидетелей? – спросил мой собеседник.

Я позеленела.

– Что, совсем-совсем?

– Ну, строго говоря, он их не убивал, он проворачивал дела так, чтобы свидетелей вообще не было. И до поры до времени это ему удавалось.

– Я думаю, – пробормотала я, – бомж… то есть Ангел просто меня не заметил. Кроме того, у него и так… э… было много работы. Он расстрелял Алексея Шарлахова и его охранников, а потом… – Я поморщилась. – Потом он стал их добивать… то есть тех, кто был только ранен.

– Что было дальше?

– Где-то близко заверещала полицейская сирена. Киллер добил последнюю жертву, сел на мотоцикл и уехал. Мне никогда в жизни не было так страшно. Эта книга… чертова энциклопедия оттягивала мне руки, и от нервного напряжения я ее уронила. Мне все казалось, что он вернется за мной, – смущенно призналась я.

– А потом ты подобрала книгу, выскочила из своего укрытия и побежала со всех ног, – сказал Охотник без всякой улыбки. – Это мы после увидели на записи с камеры наблюдения.

– Вы говорили, что это была камера другого подъезда, – напомнила я. – А почему не работала камера того подъезда, возле которого убили Алексея Шарлахова?

– Она сломалась за день до убийства, и ее так и не успели починить.

– Совпадение?

– Нет. Думаю, камеру вывел из строя сотрудник охранного предприятия, который дежурил внизу в подъезде.

– То есть он пока не признался, что это он?

– Ни в чем он уже не признается, – отмахнулся Охотник. – Его зарезали.

Стоп. Точно, я же читала что-то такое… И перед глазами моими возник заголовок: «Зарезан сотрудник охранного предприятия».

– Получается, это все звенья одной цепи, – подытожила я.

– Ну да. Ангел Смерти или Белозеров, неважно кто, заплатил сотруднику деньги за то, чтобы он вывел из строя камеру. Потом его убили, чтобы он не смог проболтаться. Это элементарно.

– А Белозеров – это кто?

– Тот, кто нанял Ангела Смерти.

– А зачем он это сделал?

– Экая ты, Танюша, любопытная… У него с Шарлаховым война.

– Почему?

– Что – почему?

– Ну, для войны должна быть причина, нет? Почему этот Белозеров воюет с Шарлаховым?

Охотник поморщился.

– Белозерову недавно взорвали машину. В тот момент в машине ехала его дочь. Она и ее муж погибли на месте. Шарлахов пришел в ярость от такого поворота, он вовсе не желал гибели этой девушки, но ничего уже нельзя было исправить. Вначале он пытался убедить Белозерова, что его люди ни при чем, и клялся, что он бы никогда не допустил такого. Однако Белозеров потребовал для расследования Калиновского, дал ему денег… очень много денег.

– Калиновский – это тот, кто пытается меня найти?

– Верно. Короче говоря, Калиновский почти сразу же вышел на людей Шарлахова, что это они стоят за взрывом, и предоставил Белозерову все доказательства. В других обстоятельствах еще можно было бы как-то договориться и откатать все назад, но Белозеров закусил удила.

– А зачем я Калиновскому, если он расследовал гибель дочери Белозерова?

– Вообще-то он занимается всеми громкими убийствами. Алексей Шарлахов – тоже его дело, хотя там он не главный.

– Да? Ну так пусть работает и для начала арестует Белозерова. В чем проблема-то?

Охотник усмехнулся.

– Думаю, если Даниле Калиновскому дать волю, он арестует всех вообще, и меня в том числе. Но у него ничего нет. Он все прекрасно понимает, но сделать ничего не может. Это я тебе под большим секретом рассказываю, как люди Шарлахова облажались и угробили молодую девушку, а Белозеров нанял Ангела Смерти, чтобы в отместку грохнуть Шарлахова и его подручных. Для суда они оба будут честные бизнесмены, а Ангел Смерти – просто нелепое прозвище, под которым действует непонятно кто. Давай лучше рассказывай, что ты запомнила из его внешности.

Прошел еще час. За это время к нам успел присоединиться присланный Ипполитом Сергеевичем специалист-компьютерщик, который с моей помощью должен был составить фоторобот того самого человека, которого (судя по всему, не без оснований) называли Ангелом Смерти. Кроме того, по просьбе Охотника мне доставили завтрак, который вышколенный слуга без особой почтительности именовал ординарным, и уж по этому завтраку я точно определила, что хозяин дома не страдает язвой, потому что повара он держал первоклассного. Салат был просто поэмой, десерт – гимном, напитки – одой. Но завтрак завтраком, а дело делом, и вся поэзия сразу же закончилась, едва Охотник и компьютерщик (откликавшийся на имя Анатолий) насели на меня с двух сторон. Я, впрочем, уже давно поняла, что без фоторобота нам не обойтись, и, честно говоря, это было едва ли не самой головоломной частью дела. Взять хотя бы вас, например, – сможете ли вы точно описать прохожего, которого видели на улице час тому назад? Что уж говорить о свидетеле, который все время перестрелки героически проторчал за деревом, боясь высунуть нос?