смысл моего существования, моя философия. У нас сложилась взаимовыгодная партия: ты получаешь силу, о которой мечтает любой человек на земле, я достигаю апогея своей карьеры. И все счастливы.

Не в силах выслушивать эту околесицу, Антон встал со стула и, схватив странную банку, понёс её к унитазу.

«Хватит с меня этих издевательств, завтра же запишусь к психотерапевту, давно пора это сделать. Дотянул до того, что с продуктами разговариваю».

Никогда ещё Антон не был настроен так решительно. Он включил свет в уборной, поднял крышку и откупорил злосчастную банку, которую закрыли три года назад. В нос ударил омерзительный амбре, от которого содержимое желудка попросилось наружу.

То, что когда-то было частью живого существа, мирно лежало на дне своей пластиковой тюрьмы и ожидало худшего. Антон с отвращением смотрел на кальмара, не решаясь покончить с этим абсурдом и отправиться спать.

Наконец, он вытянул руку и медленно начал переворачивать банку. Несколько капель рассола упали в воду. Кальмар молчал. Должно быть, он знал, чем всё закончится, потому и не вмешивался. Спустя несколько секунд Антон проглатывал содержимое банки, несмотря на жуткую вонь и отвратительный вкус.

В голове звучал один простой вопрос: «что я делаю?» Но останавливаться было поздно.

Мерзкая тягучая жидкость медленно спустилась по пищеводу и обосновалась в раздраженном желудке. Не прошло и минуты, как Антон почувствовал рвотные позывы и, собрав в кулак всю силу воли, еле сдержал этот ядреный коктейль.

Через полчаса он лежал в кровати и пытался заснуть, борясь с гложущим его чувством вины.

Ночь выдалась нелегкой. Антон то и дело бегал к унитазу, но каждый раз справлялся с недугом. Тело лихорадило, глаза болели, лоб был горячим, как утюг. Но наутро всё как рукой сняло.

Когда он проснулся, во рту и голове «хозяйничало» похмелье – последствие вчерашнего «ужина». Всё, о чем он мечтал – это скорее забыть то, что произошло с ним несколько часов назад и вернуться к прежней жизни.

Воскресное утро на работе мало чем отличалось от субботнего. Те же лица, те же покупки, разве что у директора был выходной.

– Смотрите-ка, живёхонек, а я так надеялась, что подохнет, – раздался голос Марины, которая сидела за соседней кассой и пробивала товары покупателю.

«Это уже перебор, даже для неё», – подумал Антон.

И, не выдержав, громко брякнул:

– Сама сдохни!

В осадок выпали все: покупатели, продавцы, даже сам Антон был в шоке от произнесенных слов.

У Марины челюсть отвисла чуть ли не до кассовой ленты. Её маленькие поросячьи глазёнки налились кровью и смотрели на Антона с неистовой яростью.

– Что ты сейчас сказал?! – словно пережевывая куски металла, произнесла Марина.

Опомнившись, Антон начал глотать пересохшим ртом воздух и, боясь снова заговорить, сделал вид, будто ничего не произошло. Он отвел взгляд и продолжил наклеивать ценники на сигареты.

К нему подплыл хорошо одетый мужчина, от которого несло спиртом и томатной пастой. Покупатель держал бутылку дорогого виски, который брали только на Новый год. Антон снова посмотрел с завистью на этого счастливчика, но тут вдруг услышал следующее:

«Господи, прости меня, сегодня я точно сделаю это. Я спрыгну, точно спрыгну, вот допью эту бутылку и сделаю!», – слова звучали чётко, громко, членораздельно, несмотря на то, что рот у мужика был закрыт так плотно, словно губы были склеены.

«Я больше так не могу», – завершился беззвучный монолог.

Антон таращился на молчавшего мужчину и, не понимая, что происходит, забыл предложить пакет. Он пробил покупку и проводил покупателя взглядом до выхода. Желание начинать пить было окончательно отбито.

После обеда, когда Антон вышел на крылечко подышать свежим воздухом и немного собраться с мыслями, ему навстречу попалась директор, которая пришла в магазин ревизором.

– Пятьсот, – коротко поприветствовала она сотрудника, находившегося вне своей рабочей зоны.

Глаза Антона погрустнели, а выражение лица стало напоминать случайно обделавшегося на ковёр пса. Учитывая количество штрафов за этот месяц, ему уже не хватало на покрытие кредита. Он хотел открыть рот и начать оправдываться, но до него вдруг донеслись мысли Галины Петровны, от которых весь мир перевернулся с ног на голову.

«Ну, давай, ссыкун, хоть раз в жизни будь мужиком! Пошли меня к черту! Как же задолбали эти тряпки вокруг. Всё бы отдала, чтобы побыть рядом с настоящим самцом, а не с этим…»

Мысль её была прервана внезапным:

– Пошла ты!

– Чё ты сказал? – лицо у Галины Петровны перекосило от злости, левый глаз свело судорогой, а веко нервно задёргалось.

Антону на мгновение даже показалось, что из ноздрей женщины валит пар, словно у дракона. Он уже осознал, что совершил роковую ошибку и пути назад больше нет. Понимая, что либо сейчас, либо никогда, сжав свои маленькие кулачки, он сглотнул ком в горле и пошел ва-банк.

– Ты глухая, что ли? Или, может, русского языка не понимаешь? Я сказал: пошла ты на хрен со своими штрафами! В жопу твой график! И тебя тоже в жопу! Вместе с рюшечками твоими дурацкими, с твоими духами вонючими и с этими твоими: «опять опоздал?» В жопу!

Антон вошел в такой азарт, что уже не мог остановиться, внутри всё бушевало и взрывалось, словно попкорн в микроволновке.

Тело пылало жаром от возбуждения, голова впервые была такой светлой и легкой, словно он скинул с себя тонну груза.

Директор молчала, стараясь прикусить дрожащие губы. На пухленьких щечках блестели слезы. Слова застряли где-то в гортани и не могли пройти наружу. Выговорившись, Антон замолчал, и в воздухе повисла тишина. Они смотрели друг на друга, словно впервые встретились и не понимали, кто есть кто и что друг от друга ожидать.

Через пять минут в директорском кабинете на заваленном бумагами и кассовыми чеками столе Антон занимался самым жарким и безбашенным сексом в своей жизни. И не с кем-нибудь, а со своей начальницей. Галина Петровна была старше Антона на пять лет, но оказалась очень выносливой и бесконечно изобретательной женщиной. И это было нечто.

В этот день Антон ушел с работы раньше на два часа. Когда он направлялся к выходу, Марина решила показать своё недовольство и перегородила ему путь. Он схватил сушеную воблу и, показательно втянув носом её солоноватый аромат, как бы невзначай задумчиво сказал:

– Убить или не убить?

Марина растворилась в воздухе, точно её никогда тут и не было. И Антон гордой походкой пошел на парковку, ощущая себя самым настоящим победителем.

Взбудораженный кассир летел по оживленному городу, окрыленный невероятным успехом. Он топил педаль газа в пол, оставив позади все сомнения. Антон игнорировал поток и, не смотря по сторонам, случайно подрезал на перекрестке тонированный Porche, который быстро догнал его и стал прижимать к обочине, пока Антон полностью не остановился.

Из машины вылезло нечто высокое и худощавое с большой лысой головой. Камуфляжная куртка в