Когда стоишь перед невысокой аркой ворот монастыря, то поневоле осознаешь, что есть мирское, а есть что-то иное. Уверен, у каждого посетителя это чувство иного здесь возникает свое.

На секунду задумался, не стоит ли мне выйти из Излома и постучать в ворота в физическом облике, просто как дань вежливости. Но все же откинул эту мысль, ту Чонг благодаря своему дару и так меня заметит, а стоит ли рядовым послушникам в обители знать о моем визите, вот в этом совсем нет уверенности.

Проходить сквозь ворота не стал, все же ощущения, возникающие во время перехода через твердые объекты в Изломе, не самые приятные. Поэтому просто перепрыгнул через не такую и высокую стену.

Перепрыгнул и едва не упал сверху на молодого монаха в оранжевом одеянии. Полноватый, уже лысеющий несмотря на то что ему едва было больше двадцати лет парень садовыми ножницами подрезал кустовые ветви около ворот. Вот ему на голову моя проекция чуть и не упала, успел оттолкнуться от края стены пальцами и приземлился всего в шаге от него. Юный послушник явно что-то почувствовал, отложил ножницы и огляделся. Вполне вероятно, что и правда что-то ощутил, так как его аура, в отличие от обычных людей, сияла куда как активнее, не на уровне ту Чонга, конечно, но и не как у слабых сенсов. Насколько я уже разбирался в этом вопросе, потенциал этого послушника был примерно на уровне Видящего.

Еще в свой первый визит в эту обитель я отметил, что почти все монахи, которые мне здесь встречались, явно несут на себе отпечаток одаренности. Возможно, закрытость данного монастыря, его малоизвестность и близость к Замку как раз и обусловлена тем, что здесь проходят начальную подготовку сенсы, которые решили ступить на путь Служения. Моя интуиция была точно на стороне этого предположения.

Внутри обители жизнь текла своим привычным размеренным чередом. Будто и не было никаких трагических новостей из города, будто не замер весь мир, устремив взгляд на Вилфлеес. Монахи со спокойными и даже какими-то умиротворенными лицами занимались повседневной рутиной, читали старые даже на вид книги и свитки или предавались медитации. Но все же что-то ощущалось за всем этим внешним спокойствием, что-то неправильное, немного, самую каплю, наигранное.

Так как территория монастыря была не такой и большой, то даже не входя в скольжение, я пробежался по нему за пять минут. Насчитал за это время двадцать четыре служителя, но ту Чонга не нашел. Ни его самого, ни следов его могучей ауры, которую у меня бы получилось разглядеть даже сквозь почти полуметровые каменные стены. Зато заметил как минимум еще трех монахов силой не менее Видящих, помимо встреченного у ворот, что явно выходило за рамки случайности или совпадения. А значит моя интуиция скорее всего не ошиблась.

Единственное место, которое я не посетил при обходе, была та площадка для медитаций, на которой разговаривал с настоятелем во время своего первого визита. К ней и направился, когда не нашел ту Чонга ни в кельях, ни в залах, ни в саду, ни на тренировочном поле. Шел не спеша, огибая монахов с особенно сильными аурами по широкой дуге. Проходя под тенями могучих вязов, размышлял, стоит ли мне показаться в реальности и задать монахам прямой вопрос: «Где, черт возьми, ваш настоятель?». С одной стороны, это было бы самым быстрым вариантом поиска, с другой же не факт, что они знали. Я уже начал подозревать, что вероятно Созидающий находится в Замке, так как является куратором Рыцарей от клерикалов и скорее всего, раз его нет в монастыре, то он на совещании у герцога. А в том, что весь Дом на Холме стоит на ушах после крысиного теракта, у меня нет ни малейших сомнений.

Поднявшись по узким ступеням вверх, вышел на уже знакомую мне каменную площадку, с которой открывался столь впечатливший меня в прошлый раз вид на залив. Поднялся и замер, застыл.

У медитационного круга, поджав колени под подбородок и обхватив ноги руками, сидела девушка, одетая в светлые брюки, стоптанные кроссовки и свободно сидящую блузку. Глубоко вздохнув, я присел напротив неё и вышел из Излома.

Ре-е-е-е-е-е-й-г!!!

Разумеется, она не только меня тут же заметила, но и услышала рев от моего перехода в реальность.

Заметила и увидела, но даже не моргнула, так и продолжила сидеть с открытыми глазами, не шелохнувшись, не вздрогнув от неожиданности. Её взгляд был настолько полон боли и горечи, что не надо быть сенсом, чтобы почувствовать то внутреннее опустошение, которое полностью её поглотило.

Будь на моем месте настоящий Изао, он кинулся бы теребить, расспрашивать, возможно, утешать. Я же поступил совсем иначе. Отзеркалил её позу, также подобрав колени и обхватив их руками, замер. Конечно по человечески правильным было бы поднять при этом забрало, но, видимо, я слишком циничен и параноидален, раз не могу открыться даже в такой ситуации. Поэтому просто сидел рядом и молчал. Минуту, пять минут, десять…

Не шелохнулся даже тогда, когда через полчаса почти не слышно появился седой монах и поставил между нами чайный набор. Поставил, молча поклонился и ушел, оставив нас сидеть, как каменные изваяния.

Ароматный пар от заварочного чайника невысоко поднимался в свежем утреннем воздухе, будто рукотворный легкий туман. В моем горле давно пересохло, но сдержал себя и даже не потянулся к оставленным монахам пиалам. Сквозь забрало я смотрел в чужие потерянные невероятно красивые еще недавно, а сейчас совершенно пустые глаза, в надежде все же разглядеть в них хоть какой-то огонь жизни.

У меня уже затекли ноги, а пальцы начало сводить судорогой, как сидящую напротив качнуло, и девушка беззвучно завалилась на бок. Едва успел подставить ладонь и поймать её голову, прежде чем она ударилась о камень. Затем уложил потерявшую сознание Майю поудобнее, разместив её голову у себя на коленях, снял перчатку с левой руки и монотонно поглаживая её волосы, принялся напевать единственную известную Изао колыбельную.

Мои пальцы касались её волос, и каждое такое прикосновение отзывалось внутри меня ноющей, тягучей болью. Болью не физической, моральной. Умный человек на моем месте, наверное, что-то сделал. Или по крайней мере не тратил бы время зря, а анализировал сегодняшнее утро, прошедшие переговоры с Рыцарями, поступок Крикса, причину отсутствия ту Чонга в стенах обители. Но то умный, а я просто сидел, гладил волосы Майи и с каждым движением во мне умирала небольшая частичка души, из тех что отвечает за сострадание, сочувствие, прощение…

Течение времени, а точнее наше восприятие его, довольно странная штука. Иногда минуты тянутся как часы, а бывает, что часы пролетают будто секунды. Вот и сегодня солнце поднималось все выше, а я сидел на одном месте, держа голову девушки на коленях, и совершенно не чувствовал полета минут. Спроси у меня кто-то «сколько сейчас времени» и я бы затруднился с ответом, поэтому мне сложно сказать, как долго Майя спала.

Принесенный и поставленный рядом с нами монахом чайник давно остыл, и за все это время нас больше никто не тревожил, ни один из послушников не поднимался на площадку, не выглядывал из-за изгиба лестницы.

Солнце уже было довольно высоко, когда ресницы Майи дернулись. Я убрал ладонь от её волос, в остальном же не изменил своей позы. Девушка еще пару минут лежала, притворяясь спящей, прежде чем открыла глаза.