кабину. Тем временем мои ракеты встречаются с ракетами противника, и они уничтожают друг друга, но мои пять движутся в сторону двух истребителей противника, и я фиксирую пуски ещё трёх ракет, как итог, они уничтожают ещё три мои ракеты, при этом опустошив свой боезапас, а один из истребителей получает две ракеты сразу и выбывает из сражения.

Мы остаёмся один на один, без ракет, при этом я уже захожу на свою цель атаки. Но мой соперник не сдаётся и, сделав сложный элемент, используя все ресурсы самолёта, включая экстренную систему торможения, пытается выйти из-под моего удара. Дальше начинается бешеная гонка, я пытаюсь догнать и попасть из пушек, мой противник пытается выйти из-под удара и атаковать меня. От постоянных перегрузок у меня практически непрерывно перед глазами висит пелена, как мутное стекло. От недостатка притока крови мысли текут вяло, но тело на автомате продолжает выполнять движения, а истребитель выписывает фигуры высшего пилотажа, я, как приклеенный, следую за противником и уже сбил его щит до десяти процентов, мне нужно минимум два попадания, чтобы вывести противника из игры. От напряжения я прокусываю себе губы до крови, моя голова раскалывается от напряжения, и на экране выскакивает предупреждение об опасности здоровью, а я отмечаю, что в порыве погони уже отключил ограничитель безопасности перегрузок. Понимая, что могу потерять сознание в любую секунду, делаю последнее усилие и нажимаю гашетку до упора. Непрерывная очередь из плазменных выстрелов, разогнанная до невероятной скорости, огибает пространство вокруг истребителя, не желая попадать в него, но на последних выстрелах, цепляет вначале защитное поле, а затем попадает двумя выстрелами по крылу и кабине. В ту же секунду симуляция выключается, и я оказываюсь в кабине тренировочной капсулы, оповещая о завершение экзамена по времени. Меня бьёт мелкая дрожь, и я продолжаю лежать в кресле пилота, хотя компенсационный гель уже откачен.

Смотрю на результат и на последнего сбитого противника и замираю в удивлении. Я сбил звено лучших асов Центавры, о них ходили легенды, а их фигуры пилотажа считаются самыми лучшими. Выбравшись из капсулы, я сразу направляюсь в душ, так как меня бьёт дрожь и мелкая судорога. Там я стою под горячей водой почти полчаса, пока моё тело не приходит в полный порядок. На выходе смотрюсь в зеркало и вижу, что сосуды в глазах полопались, а под глазами синяки. Перегрузки не прошли даром для меня, поэтому мне придётся самому посетить лазарет, иначе меня туда всё равно отправят.

Глава 8. Помолвка

Помолвка знаменует конец бурного романа и начало вечной истории любви.

Раджив Ранджан

В лазарете мне пришлось провести два дня, пока моё самочувствие не улучшилось. Меня положили в какую-то новую медицинскую капсулу, где лечение шло с использованием специальных волн. Это новшество только стали внедрять, и пока таких капсул было единицы.

В соседнем боксе со мной лежало два пилота из лётной группы «Соколы», той самой, что встретили меня в конце выпускного экзамена и которых я сумел сбить в одиночку. Эта лётная группа считалась до недавнего дня лучшей в системе, и, что удивительно, она состояла только из девушек. Об этом мне поведал доктор, который следил за моим лечением. Он рассказал, что их вытащили из тренировочных капсул уже в бессознательном состоянии и в срочном порядке отправили в такие же капсулы. У них повреждения серьёзней, и они пробудут на сутки дольше меня. Настроения встречаться с бешеными амазонками, как их называли за глаза, у меня не было, поэтому задерживаться я не стал и сразу же отправился к полковнику за разнарядкой.

Полковник встретил меня радушно:

— Проходи, герой. Присаживайся, рассказывай, как здоровье?

— Да вы не хуже меня знаете, вам обо всём докладывают, а здоровье нормально, хотя пару дней отдохнуть мне не помешает, — ответил я.

— Да, мне доложили, что у тебя висит трёхдневный отпуск с оплатой перелёта и проживанием в шикарной гостинице. Поэтому вот тебе увольнительная со всеми документами и средствами на расходы, — сказал он мне, а когда я прощался, то в дверях добавил. — Да, забыл сказать, тебя просили зайти в Службу Безопасности, там для тебя готово удостоверение и пропуск. И удачи, герой. Хотя у тебя её и так сверх меры.

Затягивать с посещением СБ я не стал и сразу же направился к ним.

При входе на этаж, где они располагались, у меня долго проверяли документы и несколько раз проверяли личность, только после долгой процедуры, мне выдали пропуск и сказали следовать по синей линии и ни в коим случае с неё не сворачивать. Я прошёл, петляя, в кабинет без нумерации, где меня встретил невзрачный лейтенант СБ.

— Прошу вас ещё раз пройти трёхуровневую идентификацию, — сказал он, после чего у меня сверили отпечатки, взяли ДНК, и отсканировали сетчатку глаза. Затем он вынул небольшой пистолет и сказал:

— Оголите любое плечо.

Я скинул мундир и закатал рукав, он тут же приложил пистолет и поставил мне внутримышечный маркер. Теперь это моё второе удостоверение, по которому меня не смогут трогать полицейские, даже когда я буду пьяный. После этого он выдал мне служебное удостоверение и дал подписать кучу бумаг, предварительно заставив их все прочитать. Когда я расписывался, то обнаружил, что я являюсь старшим лейтенантом Службы Безопасности, причислен в особый отдел вольным сотрудником с подчинением непосредственно генералу Рыкову.

— Мне поручили уточнить у вас, может вы уже определились с просьбой к генералу, он просил не затягивать с этим вопросом. Сейчас война, и он не хочет становиться вашим должником, а слово генерала чего-то да стоит.

Ещё раз взвесив всё, я сказал:

— Я слышал, что у вас учат особым способам ведения войны и есть особые подразделения, владеющие особым видом школы, называемым «бой с тенью», я уверен, что эти знания я смогу применить на пользу Центавре.

Лейтенант внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Я не буду спрашивать, где вы услышали об этом, не будь вы офицером СБ, мне бы пришлось вас арестовать и с вами бы провели тщательную беседу, но вас уберегает от этого ваше новое звание. Прошу впредь о подобных знаниях не распространяться, — сказал он, продолжая что-то набивать на своём планшете, и через три минуты он, подняв глаза, сказал:

— Генерал дал на это добро, но возьмут вас на обучение или нет, будет зависеть только от вас. Многим профессионалам своего дела не раз уже отказывали, так что всё в ваших