– Да, но…

– О, а вот и Дин, – сообщила Стелла. – Мы встречаемся, ты в курсе?

Фрэнки кивнула.

– Да, слухи ходят. В любом случае надо напомнить ему, что завтра он везет меня в кино. Пошли, Клаудия.

Они ушли.

Фрэнки проводила их взглядом и поняла, что девушкам было с ней настолько скучно, что Стелла нашла предлог, чтобы уйти. С другой стороны, Фрэнки они тоже чуть не усыпили.

На вечеринке было тоскливо. Ее участники просто стояли на холоде.

* * *

Начиная с часу ночи, все начали перемещаться в сторону леса и небольшими группками, чтобы не шуметь, возвращаться в общежития. Мэттью проводил Фрэнки до дома. Всю дорогу среди темных деревьев он держал ее за руку и заговорщицким шепотом рассказывал, что хочет стать редактором газеты, и о том, как прошлым летом они с Дином и Альфой поймали грузовик, когда «вольво» сломался, и несколько часов ели пироги на стоянке грузовиков, прежде чем вызвать эвакуатор.

Он проводил ее до леса за общежитием.

– Можно тебя поцеловать? – шепнул он, когда она уже собиралась звонить Триш.

Зачем он спрашивает?

Как ему могло прийти в голову, что она откажется?

– Ни в коем случае, – сказала она и притянула его к себе.

– Ты жестокая, – прошептал он ей в ухо.

– Ладно, я передумала, – отозвалась она.

Губы у него были холодные, и Фрэнки тоже дрожала от холода, несмотря на его объятия. Мэттью оторвался от нее и со смехом обдал ее шею горячим дыханием.

Потом он снова ее поцеловал.

Она позвонила Триш только через полчаса.

* * *

Большая часть девушек, обнаружив себя участницами некоторых светских мероприятий – особенно тех, что подразумевают употребление пива или других веществ, пагубно влияющих на клетки мозга, а также связаны с необходимостью выносить холод под открытым небом или духоту грязной комнаты в общежитии, а в более интеллектуальных кругах еще просмотр занудных русских фильмов, – могут отреагировать тремя способами.

Некоторые, как Триш, попробуют найти в этом смысл, решат, что его нет и не было, и предпочтут предаться типично женским занятиям, таким как выпечка крамблов, предоставив своим парням «тусоваться с ребятами».

Другие, как Стелла, будут все время скучать, но продолжат ходить на такие вечеринки, потому что они девушки этих парней или хотят быть их девушками, но при этом не желают казаться мегерами или занудами. Если парни играют в видеоигры (дома) или взрывают петарды просто для того, чтобы пошуметь (на улице), девушки будут просто тихо болтать между собой и делать вид, что им интересно то, что считают интересным мальчики.

Третья группа очертя голову во все это окунется. Таким девушкам не нравится позиция аутсайдеров, в которой они оказываются, и они полны решимости сделать все, лишь бы не оставаться в стороне. Они увлеченно – пусть и не до конца искренне – участвуют во всем, что делают парни. Пьют пиво, играют в видеоигры, поджигают петарды. Не засыпают во время просмотра русского артхауса. Эти девушки даже сами покупают пиво, выигрывают в компьютерные игры и появляются на М-80[10]как раз в тот момент, когда петарды начинают надоедать. Если в их социальном кругу это требуется, они читают статьи об Андрее Тарковском.

Вне зависимости от того, насколько их энтузиазм искренний, эти девушки даже способны заслужить уважение парней – в конце концов, те не пещерные люди, а просвещенные мужчины двадцать первого века, готовые впустить женщин в свой мир, если эти женщины способны доказать свою значимость.

Как сказано выше, большая часть девушек поступит одним из трех этих способов, но Фрэнки Ландау-Бэнкс была не такой. Да, в ту ночь она вернулась домой счастливой, такой, какой еще никогда не была в своей короткой жизни, но она не думала, что вечеринка на поле для гольфа была классной, и не пыталась убедить себя в том, что хорошо провела время. Она понимала, что вечеринка представляла собой бестолковое мероприятие, которое предвосхищали замечательные приглашения.

Она сделала крайне необычную вещь – представила себя главной. Напитки, одежда, приглашения, инструкции, еда (которой не было), место – все. Она спросила себя: если бы я за все отвечала, как бы я могла это улучшить?

На следующий день, в воскресенье, Фрэнки проснулась от стука в дверь. Триш уже ушла, так что Фрэнки подошла к двери в пижаме.

За дверью стоял Альфа, одетый в темнокрасный свитер с дырками на локтях. Они не разговаривали с той встречи в спортзале. Даже вчера он всего лишь кивнул ей, когда увидел их с Мэттью на лужайке.

– Спускайся, – сказал он, как будто это самая обычная вещь на свете. – Мы едем есть пиццу.

Кто «мы»?

Она с Альфой?

Он приглашал ее на свидание? Он не мог не знать, что на вечеринке она была с Мэттью.

Фрэнки ненадолго задумалась.

– В такую рань? Десять утра.

– Мы здесь называем это бранч.

– Но где ты возьмешь пиццу в такое время?

– Ресторан Луиджи в Лоуэлле открыт двадцать четыре часа.

– Мне нельзя выходить за пределы кампуса, – сказала Фрэнки, все еще решая, хочет ли она ехать. Только ученики старшего курса могли выходить из кампуса без разрешения или сопровождения.

– А кто узнает? – спросил он.

Альфа был прав. Но такова уж природа паноптикума: большая часть учеников Алабастер не покидала кампус, хотя для этого требовалось всего лишь перепрыгнуть невысокую каменную стену.

– Не хочу чтобы меня поймали, – пояснила Фрэнки, скрещивая руки на груди, на случай, если ее пижама просвечивала.

– Мэттью пошел на стоянку за машиной, – сказал ей Альфа. – Через пару минут он будет ждать нас у ворот. Он сказал, что ты соберешься быстро.

О. Альфа здесь по просьбе Мэттью. Тогда все в порядке.

Ей не придется выбирать.

– Ну так что? Ты поедешь за пиццей? – спросил Альфа. – Или будешь хорошей девочкой и останешься в кампусе?

– Спущусь через пять минут, – кивнула Фрэнки.

* * *

Машина Мэттью оказалась темно-синим «Мини-Купером». Когда Фрэнки с Альфой добрались до ворот, мотор уже работал.

– Я сяду вперед, – сказал Альфа.

Фрэнки почувствовала раздражение, но оно тут же исчезло, стоило ей увидеть улыбку на лице Мэттью.

– Привет, Фрэнки. Готова сразиться с пиццей?

Она кивнула и протиснулась мимо загородившего проход Альфы на заднее сиденье. Машина тронулась с места.