Но если в Лондоне появился сильный экзорцист…

– Да к вам же. Вот вы и выследите сию зловредную тварь. Вам это будет с руки. Подобное тянется к подобному – не так ли, сэр?

Вот с этого и следовало начинать. К чему тратить время на преамбулы?

Краем глаза он заметил, что щеки Агнесс пошли неровными красными пятнами, словно пожар вспыхнул на вересковой пустоши. Выставить бы ее за дверь, но ведь не уйдет. Пришлось усадить на диван и сесть рядом.

– И что же вам обо мне известно?

– Не так много, мистер Линден. Лишь однажды довелось мне увидеть ваше имя написанным на бумаге, среди других имен. Их там было много, этих имен… Кх-м… Рядом с некоторыми значилась видовая принадлежность одного из родителей, – сказал Мельбурн с тем же спокойным дружелюбием.

– О, нет, не может быть! – вырвалось у Агнесс. Лучше бы она молчала.

– Я сказал что-то не так? Мисс Тревельян, вы уж простите старика, – каясь, он постучал кулаком по белому жилету. – Не зря же старость называют вторым детством, мы лопочем, что на ум взбредет. То ли дело ваш дядюшка – молод, полон сил, остер, как бритва. Да он этого призрака в два счета выследит!

– И не подумаю.

– Вижу, вам угодно со мной поторговаться. Хорошо, мистер Линден, давайте поторгуемся, коль скоро фейри ничего не делают даром, – не смутился бывший премьер. – Я мог бы предложить вам родного сына, да вот беда – он скончался несколько лет тому назад. Хотя вы и так бы им не прельстились, первенец у меня… кхэ… вышел неказистым.

– Вы не понимаете…

– Я мог бы посулить вам приход побогаче или, чтоб не мелочиться, облачение с пышными батистовыми рукавами.

– Только епископства мне и не хватало.

– Стало быть, вы разделяете мое мнение, что во главе церкви должны стоять только достойные люди. Отрадно слышать, отрадно.

Пальцы мистера Линдена покалывало – их покрыл иней, – но нельзя, чтобы во дворце повторилась безобразная сцена, как давеча в ризнице. Но с той, другой стороны досталась ему леденящая ярость, как дуновение мороза, от которого лопается кора на деревьях и чернеют первые плоды. С той самой стороны, на которую намекал милорд.

– Я также мог бы напомнить вам о государыне и ее малых детушках, но, в свете всего сказанного, воздержусь. Детский плач для неблагих фейри подобен звукам свирели… Что там ваши родичи делают с детьми, которых воруют? – осведомился старик, оглаживая бакенбарды.

– Они редко забирают детей… и я не знаю, что потом с теми происходит, – ответил Джеймс. Услышал, как тихо ойкнула Агнесс, но не посмел взять ее за руку – чтобы не обморозить.

– Не хотите рассказывать, и не надо. Остается, наконец, злополучный «Билль о полукровках». Его проталкивал некий мистер Хант со товарищи, но с лета от настойчивого джентльмена ни слуху ни духу. Пропал наш мистер Хант. По странному совпадению, на севере, в ваших краях.

В гостиной повисло молчание, но не успело оно стать ни томительным, ни звенящим, как заговорила Агнесс:

– Вы ничего уже от него не услышите.

– Вот как?

– Он погиб. Его забрало море.

Джеймс напрягся.

О Ханте она упомянула впервые с того утра, когда появилась в Линден-эбби в изорванном платье, пропахшем морской солью и водорослями, а сильнее всего кровью… Он прождал несколько недель, но Агнесс так и не заговорила о пережитом. Предпочла в одиночку нести бремя воспоминаний, и вырывать у нее эту ношу было бы насилием, пожалуй, еще худшим, чем то, которое она испытала. Каждый имеет право на свои тайны. Ему ведь тоже не пришло бы в голову поведать ей, как они с Лавинией возвращались тогда в наемной карете, усадив между собой и поддерживая плечами тело его брата. От таких подробностей Агнесс следовало беречь так же истово, как и от любого другого зла.

Возможно, точно так же она бережет его. И ее молчание – не дань хорошим манерам, что удерживают девиц от грубых речей, но признак любви. Иногда у него почти получалось в это поверить.

– Что ж, одним фанатиком больше, одним меньше – невелика утрата, – равнодушно фыркнул лорд Мельбурн. – Однако за мистером Хантом остался бумажный след, а господа из Общества по искоренению пороков продолжают его дело.

– Так билль уже готов?

– Да, но это ничего не значит. Покамест ни тори, ни виги не спешат к нему даже вилами прикоснуться. Хотя тори он, безусловно, нравится. Они бы и суды над ведьмами вернули, не говоря уже о том, чтобы поставить на учет в полиции всех фейри-полукровок. Но – молчат! Как воды в рот набрали, только глаза пучат от бессильной злобы. Что же до нас, до вигов, то мы бы не вложили персты в раны Христа. Мы попросили бы его рационально обосновать свое Воскресение, сопроводив рассказ дюжиной таблиц. Что за чертовщина, что за нянькины байки! Фейри, гоблины, гномы – экая дичь!.. Ах да, есть же еще и привидения. Эмм-хм… но минувшие события заставят даже скептиков призадуматься. Особливо если наш фантом опять учинит что-нибудь эдакое. Затейливое.

– И тогда нечисть никто не станет сортировать на хорошую и плохую, – додумал за него Джеймс.

– Не станет, мистер Линден, ох, не станет… Но я не буду угрожать вам биллем, потому как одному джентльмену не пристало шантажировать другого. А в том, что вы английский джентльмен, я ни на миг не сомневаюсь… Уж лучше я подожду, пока вы сами не вызоветесь изловить супостата.

Что за странное чувство? Как будто ошейник сняли, но проворно заменили другим – уже не таким тяжелым, но не менее прочным, а потом потыкали хлыстом в ребра. Возьми след. Найди. Растерзай. Если что-то останется, принеси показать, но это не обязательно. Сколько лет его передергивало от одной только мысли, что его пригласят на королевскую охоту – в качестве пса, – но вот его пригласили, и что же он чувствует? Азарт, а не унижение. Ведь так давно он не охотился по-настоящему.

– Я все сделаю. Изгоню призрака и не потребую ничего взамен. Ни денег, ни почестей, ни фунта плоти.

Лорд Мельбурн заерзал в кресле, края воротничка захлопали его по щекам. Он выглядел довольным, но отнюдь не удивленным, и Джеймс почувствовал к нему невольное уважение. Горазд же он торговаться. Наверное, королева сожалеет, что он больше не числится в ее советниках.

– Вот и славно, вот и договорились! А я со своей стороны попрошу ее величество написать письмо с просьбой оказывать вам всяческое содействие.

– В двух экземплярах, пожалуйста. Я тоже буду участвовать в расследовании, – попросила Агнесс, и, прежде чем Джеймс успел возразить, старик рассмеялся.

– В двух так в двух.

– Слово джентльмена?

– Оно самое, дружочек мисс Тревельян, – ласково кивнул ей Мельбурн, когда Агнесс подлетела, чтобы помочь ему встать с кресла.

В ее глазах разливалась яркая, манящая синева, как всегда после выигранного спора, но Джеймс не собирался уступать так быстро.