Он держал ее так бережно и легко, что она могла в любой момент вырваться и уйти. И он не стал бы удерживать ее силой, она это знала.

Но Голубева никуда не ушла. Ночь они провели вместе.

Наверное, Голубева принадлежала как раз к той категории женщин, которым любовь или хотя бы влюбленность необходимы как воздух. Она просто угасала, когда ей никто не нравился. Как выяснилось, Дима ей понравился. Причем довольно серьезно. Но он сам, после той ночи, к ней больше не подходил, в столовой лишь сухо здоровался, а первой бросаться на шею она не имела привычки.

— Вы сегодня учувствуете в карнавале? — медсестра Марина выключила специальный тубус, по которому в ее горло шли жутко полезные лучи. — Костюм уже выбрали?

Лена искренне удивилась и сделала «большие глаза».

— Вы что, даже не знаете? — изумилась медсестра. — Вечером карнавал, рождественский карнавал по мотивам русских народных сказок. За лучшее выступление — приз. Вроде бы даже телевизор.

Голубева развела руками, всем своим видом показывая, что слышит про это в первый раз.

— Так вы идите к Антонине Андреевне, это третий этаж, 38-й кабинет. Она вас и запишет, и костюм выбрать поможет.

Голубева кивнула и с благодарностью прижала руку к сердцу. А действительно, почему бы не сходить на карнавал? Тем более, когда у нее созрел такой потрясающий план. Уже через три часа Голубева стояла за кулисами и терпеливо ждала своего выхода. По сцене порхали две снежинки, и Елена искренне боялась, что они рассыплются прямо на глазах у изумленной публики. Одной снежинке было лет шестьдесят, другая, похоже, жила на пару-тройку зим дольше. В коротеньких белых юбочках, с новогодней мишурой в волосах, бабушки «пошли на ура». Сорвав оглушительные аплодисменты, снежинки еще долго кланялись, потом подпрыгнули пару раз на бис и, наконец, утащили свои натруженные тела за кулисы. «Не дай бог дожить до такого», — подумала Елена, в то время как на сцене «давали» танец «Аленушки и братца Иванушки». «Братику и сестричке» на пару было лет 150, но танцевали они действительно хорошо. Голубева начала волноваться — ее выступление было следующим.

Когда утром она поднялась к Антонине Андреевне, единственным костюмом, который еще остался на складе, был костюм Бабы-яги.

— Наши «девочки» категорически отказались его брать, — простодушно развела руками добрейшая завхоз.

А так как выбора у Голубевой уже не было, а план имелся, пришлось без сопротивления унести страшенную маску и лохмотья в свой номер и переодеться.

Лена выглянула на сцену и поняла, что выступление подходит к концу. «Сейчас еще несколько «па» на бис, и пора», — промелькнуло в голове. За ней уже переминались с ноги на ногу два старичка в костюмах не то гномов, не то Дедов Морозов. Гномы взирали на Голубеву с откровенным восхищением. Еще бы! Свет еще не видывал такой Бабы-яги!

Ну, вот и объявили ее номер, и Лена выпрыгнула на сцену. По идее, она должна была прокружиться под детскую песенку, попрыгать на метле, пугая всех выражением «лица» страшной маски. Но Голубева, как обычно, пошла другим путем. Подарив коробку конфет женщине-звукорежиссеру, она договорилась, что во время ее номера будет звучать совершенно другая музыка. И, конечно, Елена выбрала бессмертную композицию начинающих совратительниц, Sam Brown «Stop», услышанную в кинофильме «Горькая Луна». Выданный ей костюм Бабы-яги также был серьезно доработан. В частности, оказалась значительно укороченной лохматая юбка, которая теперь при каждом шаге оголяла ее стройные ножки, ножки были в чулках, чулки на подтяжках. Ее роскошные рыжие волосы были взлохмачены, на блузке застегнутыми оставались лишь две последние пуговки, а бюстгальтер был безумно кружевной и черного цвета. Выйти topless Голубева не решилась. Ведь, кроме Дмитрия, в зале находилось много пожилых людей, а у них, как известно, слабое сердце, только инфарктов здесь ей еще и не хватало.

Итак, музыка зазвучала, Голубева посмотрела в зал и начала танец. Танцевала она с метлой, ее она решила из своего выступления не убирать, а, наоборот, использовать как импровизированный «шест». Что только она с этой метлой не вытворяла, как только не изгибалась, куда только ее не ставила, чем только об нее не терлась! Когда музыка закончилась, в зале стояла оглушительная тишина. Голубева низко поклонилась и легко убежала со сцены. И уже за кулисами услышала, что такое «абсолютный успех». Старички так ей аплодировали, свистели и даже топали ногами, что Елена просто побоялась выйти на поклон еще раз. Все бабушки тотчас окрестили ее «проституткой» и противно поджали губы.

Когда она спустилась со сцены, первым, кто подал ей руку, был Дмитрий.

— Что делает сегодня вечером бесподобная, очаровательная и самая сексуальная Баба-яга на свете? — пропел он голосом ягненка, не сводя глаз с ее ног. «Как все предсказуемо», — улыбнулась про себя Голубева, рассчитывавшая именно на такой эффект. И, мягко погладив мужчину по щеке, типа «подожди, я сейчас», она неспешно ушла к себе в номер переодеваться.

Кстати, уже позже Елена узнала, что главный приз ей так и не дали. Телевизор выиграла бабулька, изображавшая Конька-Горбунка. «Засудили, черти!» — усмехнулась Голубева, переодеваясь на ужин с Димой.

— Ты не знаешь? — она повернулась к Диме. — Кто это сказал: «Все проходит. Пройдет и это»?

— Не знаю, — мужчина улыбнулся и погладил ее по голому плечу. — А что должно пройти?

— Да так, — неопределенно пожала плечами Голубева, ей сейчас не хотелось поднимать глобальные вопросы.

— Ты тоже думаешь о том, что мы расстанемся через две недели? — однако сбить Диму с мысли было не так-то просто. Голова у него работала просто потрясающе.

— Ну, я еще не думала об этом, — безразлично ответила Елена, только об том и думая.

— Наверное, теперь, как порядочный человек, я должен на тебе жениться? — то ли с иронией, то ли с грустью произнес мужчина, и Елена насторожилась. Она не любила и не позволяла такие подколы по отношению к себе.

— Не плачь, — Елена резко встала с постели. — Не ты первый, не ты последний.

— Очень оптимистичная фраза, особенно ее конец, — совершенно серьезно сказал Дима и громко рассмеялся. У него такой чудесный, завораживающий смех, что Голубева тоже не смогла сдержаться и улыбнулась. — Это на кольце царя Соломона написано было, — добавил мужчина. — Кстати, разве тебе уже разрешили говорить? — Дмитрий виртуозно сменил тему.

— Еще вчера, — Голубева засобиралась. — Мне действительно пора.

— Господи, только давай не будем опять на меня обижаться! — Дима закатил глаза к потолку. — Хорошо?

— Договорились, — Елена натянуто улыбнулась и, стараясь не хлопать дверью, хотя ей безумно хотелось именно этого, вышла из Диминого номера. Еще несколько метров по темному коридору, и она уже в своей комнате. Не зажигая свет, Лена повалилась на кровать, пытаясь понять, чего же она действительно хочет от Дмитрия. Ведь однозначно Дима на серьезные отношения ей не нужен, никакие планы она на него не строит, даже несмотря на то что он разведен. Но что-то ее очень задевает в этих отношениях, что? Она повернулась на спину и уставилась в потолок.