Ксению уже ждали. Высокий седой мужчина, одетый в темно-синий костюм из шерстяного крепа, вежливо встал с пластикового стула и направился навстречу девушке.

— Спасибо, что сочли возможным приехать, Ксения Игоревна, — сказал он, — я рад с вами познакомиться.

— Взаимно, — сказала Ксения, — только давайте без предисловий, Альберт Шамильевич, я их не люблю.

Сабуров хмыкнул.

— Ну что ж, к делу, так к делу, — ответил он, — только давайте присядем.

Сабуров указал на небольшой столик на колесиках, на котором стояли два кофейника, один с кофе, а другой, как подозревала Ксения, с молоком, и две чашки — кофе выпьете?

— Благодарю, — сказала Ксения, — Итак? Сабуров раскинулся на пластиковом стуле.

— Речь пойдет, как вы понимаете, об убитом Андрее Левицком, — медленно произнес экс-министр? — Не беспокойтесь, я не слушаю ваших кабинетов, просто имею некоторые связи и получаю информацию. Андрей был моим другом, он мне нравился, у него было большое будущее, и я хочу, чтобы его убийца был наказан, поэтому я готов оказать помощь в расследовании.

Интересно, подумала Ксения, насколько искренне это желание, или Сабуров отводит подозрение от себя, впрочем, ничего криминального за ним не водилось, по крайней мере, в обозримом прошлом.

— Предположим, я готова сыграть в вашу игру, — сказала Ксения, — начнём с простого: «Лига честности» — слышали что-нибудь о такой организации?

Сабуров утвердительно покачал головой.

— Приходилось, — отрывисто сказал он, — а она как-то связанна с убийством?

— Это одна из версий, — сказала Ксения. — И что о ней говорят?

Сабуров отпил кофе.

— Разное, — заметил мужчина, — кто-то говорит, что Тополевич — это реальная сила, кто-то — что враг государства и даже фуфел.

Ксения улыбнулась.

— А вы что скажите?

— Всего понемногу, — заметил Сабуров, — как это всегда бывает у таких людей. Я с ним лично не пересекался, но знающие люди говорили, что Тополевич высоко летал, но быстро опалил крылья.

— И насколько высоко летал? — светски поинтересовалась Авалова.

— Достаточно, чтобы через своих людей в правительстве пробивать заказы, — сказал Сабуров. — Причём я вам скажу, что люди эти в свое время занимали большие должности в стране.

— А потом?

Сабуров залпом допил кофе и поставил чашку на стол.

— А потом выборы, — сказал он, — старая власть стала сходить со сцены. У Тополевича была возможность сделать ставку, и я вам больше скажу, он её сделал, только поставил не на ту лошадь.

Ксения задумчиво кивнула. Это была политика. До убийства Левицкого она никогда не заходила на это поле и теперь чувствовала себя явно не на своей территории, но ей было интересно.

— Исходя из вашей характеристики, — промолвила она, — Тополевич создал сейчас это движение, чтобы триумфально вернуться к власти.

Сабуров кивнул.

— Если так, то имел ли он мотив устранить Левицкого, не проще ли договориться? — спросила Ксения. — Помоему, в политической борьбе важно показать, что такие, как Левицкий, с ними?

Сабуров вздохнул и покачал головой.

— Есть люди, с которыми нельзя договориться, — сказал он, — Андрей был, как это не покажется странным, человеком чести. Вы знаете, сейчас принято от всего откупаться: от бандитов, ментов, чиновников. Андрей этого никогда не делал. Он всегда боролся, бросал вызов, даже понимая, что однажды этот вызов может стать последним. Он не принял бы сторону Тополевича, даже если бы они идейно совпадали, уверяю вас.

Ксения кивнула. Она припомнила то определение, которое дала Кристина.

— Но что оппонентам Левицкого дает его убийство? — спросила она. — Какой им прок от того, что Левицкий теперь покойник?

Сабуров мрачно усмехнулся.

— Видите ли, Ксения Игоревна, — начал он, — в политике, как и в бизнесе, важна идея, а она вместе с человеком не погибает. Идея, Ксения Игоревна, это организм, который живет самостоятельно и который можно под себя настроить. Поэтому если ты хочешь перехватить какую-то идею, то можно убрать того, кто тебе мешает, и поставить нужного человека, который будет все приносить в клюве и получать за это свой процент.

— И в случае с движением Левицкого произойдет то же самое? — догадалась Ксения.

Сабуров флегматично кивнул:

— Уже происходит, возможно, в это самое время, что мы с вами разговариваем. Я думаю, что даже были намечены кандидатуры на место того, кто может возглавить движение Андрея в случае его смерти, среди его окружения, на всякий пожарный.

Авалова презрительно усмехнулась.

— Да-а, — манерно протянула девушка, — французы со своими сексуальными скандалами — просто детский сад.

Сабуров меланхолично пожал плечами.

— Другой бюджет, — сказал он, — другие масштабы.

— А зачем это всё Тополевичу? — спросила Ксения. — Неужели его так прельщает власть?

Сабуров покачал головой.

— Власть сама по себе… нет, — заметил экс-министр, — Тополевич не из таких, а вот деньги, которые можно получить от этой власти… Вот это его интересует. Его всегда и во всем интересуют только деньги.

Авалова театрально усмехнулась.

— А вы государственник, Альберт Шамильевич? — с нескрываемой иронией спросила девушка.

Сабуров хмыкнул.

— Остров счастья в море несчастья не построишь, — философски сказал мужчина, — я люблю эту страну. Я здесь вырос, это моя родина и я хочу, чтобы она процветала. Вас устраивает такой ответ?

Ксения молча кивнула. Она вступала на поле, по которому следовало ходить очень осторожно, как по тонкому льду, иначе можно было больно упасть и даже под него провалиться. Она проваливаться не собиралась.

* * *

Если хочешь спрятаться, прячься на видном месте. Наверное, сложно было придумать более видное место, чем гостиница «Oriental» на улице Университетской. Открытая еще во времена СССР, она стала таким же неотъемлемым символом города, как триумфальная колонна, на которую смотрели её окна. В самой гостинице всегда было полно постояльцев, как местных, так и иностранцев, которые часто останавливались здесь для отдыха или проведения деловых встреч, поэтому место для слета политического движения было идеальным.

В этот месяц гостиница не была особо загружена, тем не менее, по фойе и бару ходило множество пенсионеров, семейных пар, коммерсантов и разного другого люда.

Сидевшая за барной стойкой одноименного с гостиницей ресторана Кристина Левонова мысленно прикидывала, к какой категории ей себя отнести, если что. Она приехала в гостиницу за час до начала собрания «Лиги честности». По мере того, как пролетал этот час, столики ресторана, в банкетном зале которого должна была пройти встреча, заполнялись молодыми людьми самой разной наружности. От типичных яппи в дорогих костюмах и модно одетых студентов до откровенных неформалов.