ворота в нечто иное… На несколько лет в Германии утвердилась цивилизация, тотально отличная от нашей, а мы этого не могли, да и не хотели понять. Инициаторы этой цивилизации порвали с нами все моральные и духовные связи в самой сущности, а мы этого не видели, потому что нацисты пользовались той же техникой, что и мы… Магический дух фашизма вооружился всеми рычагами материального мира. Нацизм в своем роде — это магия плюс танковые дивизии»90.

По мнению Бержье и Повеля, нацисты «подвергли сомнению разум и подчинили его магии. Потому что действительно картезианский разум не покрывает всего человека, все его сознание. Они его усыпили. Но усыпление разума порождает чудовищ»91. Явным преувеличением является утверждение некоторых авторов, что на деятельность «Аненербе» нацисты затратили примерно столько же, сколько американцы на атомный Манхэттенский проект92.

Но среди работ, посвященных изучению оккультно-языческой составляющей в идеологии нацизма, имеются и серьезные исследования93. Действительно, известно, что Гитлер, Гиммлер, Гесс и многие другие руководители НСДАП, оставаясь в своей политике прежде всего прагматиками, были склонны к мистицизму и проявляли интерес к оккультным проблемам. Зарождение и утверждение нацизма совпало с расцветом оккультизма в Германии. Г. Раушнинг, вспоминая о своих разговорах с Гитлером в середине 1930-х гг., писал: «Темой, к которой он постоянно возвращался, был решающий поворот мира, или круговорот времен. Предстоит потрясение планеты, которого мы, непосвященные, не сможем понять во всем его размахе». Согласно этой оккультной мифологии, человеческий род проходит ряд тысячелетних циклов, в данное время — солнечный период, который завершится возникновением сверхчеловека, символ этого жизненного цикла — свастика. Человечество стоит перед грандиозным поворотом и биологической мутацией. Цыгане, евреи, негры и славяне — это недочеловеки, они подражают человеку, но не принадлежат его породе. «Они так далеки от нас, как породы животных — от подлинной человеческой породы», — говорил Гитлер Раушнингу. Расовая доктрина была лишь одним из компонентов нацистского оккультизма и эзотеризма94.

Для части идеологов нацизма утверждение «тысячелетнего Рейха» являлось конечным этапом эволюции и всего Космоса и человечества, приводящей к вытеснению истории и исторического сознания. Таким образом, идеология, которая претендовала на завершение истории, принципиально отказывала в праве на существование еврейскому народу, которому принадлежала исключительная роль в формировании исторического сознания и переживании своей историчности человечеством95. Христианство также было чуждо этой концепции мироустройства.

Антихристианские акции, стихнувшие на некоторое время после создания Министерства церковных дел, в дальнейшем продолжились с новой силой. По мере того как росли тоталитарные претензии нацизма и расширялся набор средств для их осуществления, Церкви подвергались все большему давлению и ограничению. Любые голоса протеста священников против бесправия и злоупотребления властей квалифицировались как недопустимое вмешательство в сферу политики и наказывались. Прежде всего Католическая Церковь оказалась в положении осажденной крепости, которую враги пытались разрушить любыми средствами. Уже в конце 1936 г. в Министерство церковных дел были внесены планы денонсации конкордата с Ватиканом.

В этой ситуации 14 марта 1937 г. Папа Пий XI опубликовал обращенную к немцам-католикам энциклику «Mit brennender Sorge» («С горячей тревогой»). В условиях глубокой конспирации она была доставлена в Германию, тайно отпечатана, роздана и через неделю — 21 марта, в Вербное воскресенье, зачитана с кафедр всех католических храмов страны. В ней ясно говорилось о нехристианской сущности национал-социализма и несоответствии основам веры возникших среди немецких христиан пронацистских движений, осуждался миф о превосходстве одной расы над другой как противоречащий христианской вере. Однако Папа не счел нужным подвергнуть критике антисемитизм и проводил различия между антицерковными акциями НСДАП и имперским правительством. Пий XI, несомненно, хотел сохранения конкордата96.

Не упоминался нацистский антисемитизм и в заявлении Римской конгрегации по делам семинарий и университетов, опубликованном 13 апреля 1938 г. Правда, по некоторым сведениям, в своем публичном выступлении 7 сентября 1938 г. Пий XI осудил участие католиков в антисемитском движении, заявив при этом, что христиане — духовные потомки библейского Патриарха Авраама и являются «духовными семитами»97.

Для Гитлера опубликование энциклики «Mit brennender Sorge» стало полной неожиданностью. Гестапо конфисковало все захваченные экземпляры, но помешать распространению не смогло. В ответ последовало усиление репрессий. Записи в дневнике Геббельса свидетельствуют, что фюрер в мае 1937 г. говорил о «большом походе» против Католической Церкви. Он приветствовал «радикальный поворот процессов над попами», планировал запрещение целибата, конфискацию церковного имущества, затруднение теологического образования, роспуск монашеских орденов и хотел полностью отобрать у «Церкви право воспитания», подчеркивая, что «только так мы измельчим ее за несколько десятилетий». Как раз в мае в военном министерстве был создан отдел жалоб на религиозные злоупотребления во главе с вышедшим из Церкви голландским принцем майором де Липпе. Задача этого ведомства заключалась в ослаблении влияния христианских конфессий в армии. В 1937 г. и НСДАП официально объявила о массовом выходе своих членов и сторонников из Церкви. Если раньше священнослужителей лишь в исключительных случаях отправляли в концлагерь, то теперь ситуация изменилась. Количество судебных процессов над ними возрастало до июля 1937 г., и в следующем году в «специализировавшемся» на духовенстве лагере Дахау под Мюнхеном находилось уже 304 священника98.

Казалось, еще немного — и Гитлер решится на разрыв отношений и прямую конфронтацию с Ватиканом. Но этого не произошло. Начавшаяся территориальная экспансия и подготовка к войне переключили основное внимание фюрера к другим проблемам и заставили несколько дистанцироваться персонально от антицерковных акций. В данной ситуации усилилась борьба между Керлом и его сотрудниками, с одной стороны, и радикальным крылом НСДАП во главе с Борманом и Розенбергом — с другой. В отличие от Керла, отстаивавшего модель лояльной централизованной государственной Церкви, Борман выступал за полное отделение государства от Церкви, чтобы, лишив последнюю всех привилегий, путем децентрализации и раздробления ее на отдельные приходы максимально ослабить и в удобный момент вообще ликвидировать. В марте 1938 г. Борман при поддержке органов имперской безопасности дезавуировал все попытки Керла по созданию «лояльной» Церкви. С течением времени позиция министра церковных дел начала меняться. По воспоминаниям Руппеля, он еще 17 июля 1937 г., вернувшись с приема у Гитлера, во время которого в очередной раз тщетно пытался что-то предпринять для Церкви, впервые высказал мысль о необходимости провести основательное дистанцирование ее от государства, чтобы «Коричневый дом» не имел возможности вмешиваться во внутрицерковные дела. К 1938–1939 гг. относится популярное тогда в Германии высказывание: «Партия хочет разделения государства и Церкви. Немецкие христиане хотят государственной Церкви. Керл хочет и того и другого»1.

С присоединением в марте 1938 г. Австрии