Конечно, этот процесс не сводится к двум полярным состояниям. В действительности формирование ложного «Я» создает целое разнообразие состояний от базовой социализации до откровенного насилия над личностью. Это явление есть во всех семьях: все родители какое-то поведение детей считают приемлемым, а какое-то – нет и воспитывают детей так, чтобы те жертвовали собственной целостностью как личности ради того, чтобы вписаться в общество и соответствовать его нормам. И даже самым авторитарным родителям не удается полностью разрушить подлинную личность своих детей.

Миллер создавала свой труд в другие времена и в другом месте. Но ее работа имеет непреходящее значение и сохраняет актуальность, потому что содержит описание того, как именно происходит процесс распада личности. С невероятной точностью она демонстрирует, как расщепляется подлинная личность и образуется личность ложная. Миллер показывает, какой вред может нанести подобное разрушение. Также она приводит описание терапевтических мер по восстановлению подлинного «Я».

Нечто аналогичное расщеплению личности, описание которого приводит Миллер, происходит с девушками раннего подросткового возраста. Хотя Миллер считает, что за распад личности в раннем детстве несут ответственность родители, я уверена, что именно культура заставляет девушек-подростков переживать разрушение себя, когда ложное «Я» вытесняет их подлинную личность.

Часто родители изо всех сил стараются спасти подлинное «Я» своих дочерей. Они уговаривают их сохранить детские увлечения и интересы и обсуждают с ними проблемы, связанные с сексом, косметикой, диетами и свиданиями. Родители поддерживают интерес девушек к спорту, математике и точным наукам. Они не признают культурного давления общества, которое стремится превратить их дочерей в потребителей или объекты сексуального интереса. Они не хотят, чтобы их дочери продали душу за популярность. Изо всех сил они стремятся сохранить их как людей цельных и верных самим себе.

Когда их дочери погружаются в более широкую культуру, их начинает волновать мнение сверстников, а не родителей. Они копируют звезд из СМИ, а не следуют родительским идеалам. В силу особенностей этого этапа развития влияние родителей на дочерей ограниченно. Например, Кайенна практически с ними не разговаривала. А если они и разговаривали, то это приводило к ссорам. Как сказала на этот счет мама Кайенны: «Когда я ее о чем-то спрашиваю, то словно бросаю гранату в магазин фейерверков».

В период полового созревания девушки испытывают колоссальное давление общества, которое приводит к расщеплению их личности. Оно исходит от рекламы, телевидения, музыки и со стороны сверстников. Девушки могут быть верны себе – и тогда рискуют быть отвергнутыми своими ровесниками, а могут отказаться от самих себя – и тогда вписаться в общество. На людях девушки ведут себя так, как этого от них ожидают.

Быть самим собой – значит обладать своим опытом, тем, что с тобой происходит, в том числе чувствами и мыслями, которые являются социально неприемлемыми. Девушки теряются, когда перестают быть себе хозяйками. Они очень многого лишаются, когда прекращают выражать собственные чувства и мысли.

Кайенна – яркий пример утраты подлинного «Я». Когда она вступила в пубертатный период, то перестала быть цельной и искренней личностью и стала усеченной, несчастной тенью самой себя. Сон о том, что ее кто-то разрубает на куски и скармливает их козлу, весьма ярко отражает это. У многих девушек, с которыми я работала в 1990-е, были похожие сны. Им снилось, что они тонут, что их парализовало или что они застряли в зыбучих песках. Очень часто девушкам снилось, что на них кто-то напал и они не в силах ни закричать, ни как-то обороняться. Нападающие выглядели по-разному: мужчины, одноклассники, насекомые или змеи. Важными элементами сна были само нападение, паралич и неотвратимая утрата самой себя.

Став подростком, Кайенна стала жить, полагаясь на свое ложное «Я». Когда она сказала: «Давайте скажем честно, я – просто корова», то тем самым признала, что общество имеет право судить о ней исключительно по внешности. Она даже сама о себе так судила. Раньше Кайенна дралась, чтобы защитить черепашку или свои идеалы, а теперь перестала протестовать, даже когда ее телесная целостность была под угрозой.

Привыкнув к ложному «Я», Кайенна утратила уверенность в себе, спокойствие и право голоса. Она отдалилась от родителей, которые хотели, чтобы она оставалась сама собой. Ее внешние проявления, ее поведение и чувства, которые она переживала в глубине души, не совпадали. Больше она не вела себя в соответствии со своими внутренними потребностями. Ее решения не были обдуманными, осознанно принятыми, а скорее выступали реакцией на психологическое давление со стороны сверстников. Кайенна сбилась с пути и запуталась. И отказалась от своих планов стать врачом.

Кайенна испытывала то же, что и другие девушки девяностых, – жестокий тренинг, который должен был подготовить ее к роли женщины. В раннем подростковом возрасте от девушек требуют, чтобы они пожертвовали частью своей личности, возложив ее на алтарь нормы общества, чтобы их души усохли до того крошечного размера, который вписывается в требования других. Правила, установленные для женщин, гласят: будь привлекательной, будь леди, будь великодушной и готовой помочь, сделай так, чтобы отношения с людьми развивались нормально, будь компетентной и не жалуйся.

Девушки привыкают быть милыми, а не искренними. Кайенна рассказала мне: «Худшее наказание, если тебя назовут стервой. От этого кто угодно заткнется». Она продолжала: «Если мой день не задался, и учителя, и ребята велят мне улыбаться. Я никогда не слышала, чтобы такое говорили кому-то из парней».

Правила для девушек сбивают их с толку, и ситуация развивается не в их пользу, но вскоре они понимают, что это единственное, что имеет значение. Одна старшеклассница вспоминала, что когда пошла в седьмой класс, то мечтала, чтобы кто-нибудь объяснил, чего от нее ожидают. Она сказала: «Так трудно играть правильно, если правил игры не знаешь».

Хотя правила достойного поведения женщины не сформулированы четко, наказание за их несоблюдение было очень жестоким. Если девочки говорили правду в глаза, то их обзывали стервами. Если девочки не отличались привлекательностью, их презирали. Эти правила подкреплялись приглаженными или откровенными порнографическими образами в текстах песен, в репликах, брошенных мимоходом, в критических замечаниях, когда кто-то дразнился или шутил.

Многие молодые женщины, которых я обучала в университете, вспоминали, какое решение они приняли: тихонько сидеть в классе, чтобы тебя не обзывали заучкой, сидеть на диете, а не есть, когда проголодаешься, тусоваться с правильными ребятами, а не с теми, кто тебе нравится, и быть хорошенькой, а не интересной. Одна девушка так сказала об этом: «Красота требует жертв». Но в основном, когда все это происходит, девушки не распространяются о полученной ими психотравме.

Проблемы, с которыми сталкивались девушки девяностых годов, практически не обсуждались в рамках нашей культуры. Для того, что с ними происходило, в языке не существовало нужных слов. Протест называли неблагонадежностью, разочарование – дурным характером, отчуждение – депрессией, а отчаяние связывали с гормональными причинами. Многие битвы за собственное «Я» были выиграны и проиграны, но сводок с фронта на эту тему не поступало.