Все эти письма сохранились и были потом опубликованы. В одном из них, в июле 1889 года, Надежда Филаретовна признавалась:

«Я наслаждаюсь звуками… Ваших сочинений, которые приводят в такой восторг, что я перестаю сознавать все окружающее и уношусь в какой-то другой мир».

Уехав в 1887 году во Францию, вдова фон Мекк писала П. И. Чайковскому:

«Милый, дорогой друг мой! Приехавши в Канны, я имела удовольствие получить Ваше письмо, адресованное в Висбаден, и спешу отвечать Вам, дорогой мой, что мне доставляет величайшее удовольствие то, что Модест Ильич находится также с Вами у меня в доме. Добро пожаловать, мои дорогие гости… Как бы я желала, чтобы Ваше время в моем доме прошло приятно, хорошо, чтобы Вы не имели ни малейших неприятностей извне. Очень, очень мне будет интересно знать, как пройдет представление «Черевичек», то есть, вернее сказать, Ваше дирижирование оркестром. Мне Вас очень, очень жаль, дорогой мой, я понимаю, какое терзание Вы должны перейти; пошли Вам бог силы и здоровья. А после того на отдых приезжайте на юг, милый друг мой. Как здесь хорошо, как хорошо, боже мой, какие чудные уголки есть на земном шаре! Я наслаждаюсь невыразимо: эта теплота, эта зелень, розы приводят меня в упоение. Мы еще пока в Каннах, а в Ницце приискиваем дачу, но прошу Вас, дорогой мой, адресовать письма в Ниццу, poste restante, мне оттуда пересылают всю корреспонденцию».

Это письмо достаточно типично. В нем, как и во многих других, Надежда Филаретовна выражает готовность помогать не только Петру Ильичу, но и его брату. Надо сказать, что молодой Чайковский охотно принимал помощь от любившей его женщины. Благодаря ей, например, он впервые побывал в Париже, а потом написал:

«Здесь хорошо во всякое время года. Нельзя описать, до чего этот Париж удобен и приятен для жизни и как приятно можно здесь проводить время человеку, имеющему намерение веселиться. Уже самое гулянье по улице и глазенье на магазины в высшей степени занимательно. А кроме того, театры, загородные прогулки, музеи — все это наполняет время так, что и не замечаешь, как оно летит».

П. И. Чайковскому, конечно, было хорошо в Париже, потому что у него были деньги, которые ему регулярно присылала Надежда Филаретовна фон Мекк. А вот в Ницце Петр Ильич тосковал. Он писал:

«Разумеется, бывают минуты приятные, особенно когда утром под лучами палящего, но не мучительного солнца сидишь утром у самого моря один. Но и эти приятные минуты не лишены меланхолического оттенка. Что же из всего этого следует? Что наступила старость, когда уже ничто не радует. Живешь воспоминаниями или надеждами».

Это написано человеком, которому исполнился всего тридцать один год. Впрочем, анализ причин меланхолии молодого композитора не входит в предмет нашего исследования.

Петр Ильич Чайковский

* * *

Известно, что в начале весны 1887 года сильное землетрясения взбудоражило праздную интернациональную публику Ниццы. Конечно же, все страшно перепугались, подумав, что это и есть конец света. Впрочем, не все. Находившийся в то время в Ницце Фридрих Ницше, напротив, был в полном восторге от увиденного.

Даниэль Галеви, автор книги «Жизнь Фридриха Ницше», рассказывает:

«Ницше восхищался этим явлением природы, напоминающим человеку о его ничтожестве. Два года тому назад катастрофа в Кракатао, при которой погибло на Яве 200 000 человек, наполнила его энтузиазмом. «Как это прекрасно, — говорил он Ланцкому, который читал ему телеграммы, — в один миг уничтожено 200 000 человек! Это великолепно! Вот конец, ожидающий человечество, вот конец, к которому оно придет!»

7 марта 1887 года Ницше писал:

«До сих пор, среди этой тысячной толпы, внезапно лишившейся рассудка, я жил, полный чувства иронии и холодного любопытства. Но нельзя за себя отвечать, может быть, завтра я, подобно первому встречному, потеряю рассудок. Здесь есть нечто непредвиденное, в котором есть свое обаяние».

Надежда Филаретовна фон Мекк была далека от восторгов Ницше. 19 февраля (3 марта) 1887 года она писала П. И. Чайковскому:

«Милый, дорогой друг мой! Вам, вероятно, уже известно из газет, что по берегам Средиземного моря было землетрясение, и потому Вас не удивит, что я пишу это письмо из Парижа, куда мы убежали, так же как и почти все иностранцы, проживающие в Ницце, но только другие, несчастные, так были поражены ужасом и испугом, что бежали в одном белье, как были в кроватях, и так доехали и до Парижа. Мы же выждали, пока суматоха на железной дороге несколько улеглась, и тогда уехали, а те три дня, которые пробыли в Ницце, проводили на воздухе и ночевали на улице и в саду соседнего владения — то в омнибусе, то в палатке, а последнюю ночь в фургоне для перевозки мебели. Половина населения Ниццы также устроилась бивуаком на площадях, на улицах и горах. Зрелище это было бы очень живописно, если бы можно было спокойно им любоваться».

В Ниццу она смогла вернуться лишь в декабре месяце. Там она и прожила остававшиеся ей шесть лет жизни.

Надежда Филаретовна фон Мекк умерла в Ницце 14 января 1894 года. Оставшееся после ее кончины имущество оценивалось более чем в 5 миллионов рублей, а наличные деньги и стоимость ценных бумаг исчислялись в размере 7 миллионов рублей.

Считается, что благодарный П. И. Чайковский посвятил ей Четвертую симфонию и (негласно) Первую сюиту.

Глава пятая Вспышка усталого сердца, или заграничные разочарования господина Герцена

Сначала факт — в Ницце похоронен великий русский писатель, публицист и философ Александр Иванович Герцен, а также его супруга и трое их детей.

Александр Иванович Герцен. Что мы сейчас знаем об этом человеке, кроме ленинской сентенции о том, что «декабристы разбудили Герцена, а Герцен развернул революционную агитацию»?

Возможно, кто-то знает, что он родился в Москве в 1812 году в семье богатого помещика Ивана Алексеевича Яковлева. Кстати сказать, фамилию Герцен (от немецкого Herz — сердце) придумал сыну отец, и связано это было с тем, что его брак с матерью Александра Ивановича — немкой Генриеттой-Вильгельминой-Луизой Гааг — официально так и не был оформлен.

Известно также, что в 1847 году, вскоре после смерти отца, А. И. Герцен навсегда уехал за границу. Там он сблизился с основателем анархизма Пьером-Жозефом Прудоном, Джузеппе Гарибальди и другими выдающимися деятелями европейского радикализма. Вынужденный, по требованию полиции, оставить Францию, он переехал в Швейцарию, где и натурализовался; затем он некоторое время жил в Ницце и около десяти лет — в Лондоне, где им была основана русская типография для печатания запрещенных изданий. Известно также, что с 1857 по 1867 год. А. И. Герцен вместе с Н. П. Огаревым издавали еженедельную бесцензурную газету «Колокол», которую не без оснований называли «голосом и совестью эпохи».