Пока Кен старательно переваривал новую информацию, агент сменил тему и. заговорил о доме.

— Первоначально он был построен для младшего сына местного землевладельца. Разумеется, он учтен как памятник архитектуры и, со всеми своими оригинальными интерьерами, — настоящая жемчужина. Если бы у меня были деньги, я испытывал бы сильное искушение не выставлять его на торги. Старая леди умерла полгода назад, и наследники настроены продать его. Но пока не разберутся с документацией на владение, вынуждены подыскать жильца, чтобы дом не пришел в запустение. Войдем внутрь?

Дом, вне всяких сомнений, в точности соответствовал определению «жемчужина». И если бы Кен искал постоянное жилище, он тоже испытывал бы сильное искушение приобрести его. В нынешней же ситуации он очень обрадовался относительно скромной плате, которую требовали владельцы.

Однако, возвращаясь вместе с агентом в город, чтобы подписать бумаги, Кен думал не столько о своем временном жилище, сколько об откровениях своего спутника по поводу Грейс.

Ну почему все считают ее средоточием всевозможных добродетелей?! Ведь не может же быть, что ошибается только он?

Но позже днем, направляясь в отель, Кен по-прежнему чувствовал, что его гложет маленькое, но неистребимое сомнение. Разве возможно, чтобы столько людей ошибалось, а он был прав? Здравый смысл подсказывал: нет, невозможно!

Но это все-таки не отменяло того факта, что Грейс делила с ним постель!

Она через силу улыбнулась кучке отцов за школьными воротами, о чем-то разговаривающих, но не спускающих бдительного взгляда со своих чад.

На фабрике была сменная система, а это означало, что большинство семей, в которых работали и мать и отец, делили обязанности: один отводил детей в школу, другой их забирал. Отцы по каким-то причинам предпочитали приходить за детьми днем. И если бы Грейс не была так поглощена мыслями о Кене Эдвардсе, она обязательно остановилась бы поболтать с ними.

Теперь же, проходя мимо, она уловила часть разговора о возможной печальной участи фабрики.

— Мы должны что-то предпринять, чтобы помешать закрытию! — сердито говорил один. — Не можем же мы сидеть сложа руки и смотреть, как нас лишают работы, средств к существованию!

— Нужно устроить демонстрацию! — настаивал другой.

Демонстрацию? Конечно, Грейс не могла винить их в желании высказать свои чувства публично. Она, возможно, сделала бы то же самое, если бы кто-то угрожал закрыть ее обожаемую школу.

Грейс задумалась. Родители безоговорочно поддерживали ее в стремлении сохранить школу и помогали собирать средства для приобретения прилегающего к школьному двору луга. Самое меньшее, что она могла для них сделать в ответ, — это конечно же поддержать их в свою очередь. И ее чувства к Кену Эдвардсу не имеют к этому никакого отношения…

Развернувшись, она зашагала обратно к маленькой группе.

— Я нечаянно услышала, что вы говорите о демонстрации против закрытия фабрики, — начала она. — Если вы решитесь на это… — Грейс вдохнула глубже, — можете рассчитывать на мою поддержку.

— Открытую? — с вызовом спросил один из них.

— Открытую! — твердо сказала Грейс.

В этот момент перед ее мысленным взором стоял Кен Эдварде, с холодным презрением взирающий на нее на обеде у Бриджит и Роджера Перкинс…

— Кен… У вас не найдется для меня времени? — Фил Митчел остановил его у самого выхода из отеля. — Буквально на пару слов.

Кен нахмурившись посмотрел на кузена Грейс. Молодой человек казался немного смущенным и в то же время настроенным весьма решительно.

Подтянув рукав пиджака, Кен взглянул на часы и холодно произнес:

— Могу уделить вам десять минут.

На лице Фила отразилось облегчение.

— Я просто хотел поговорить с вами о Грейс… моей кузине… Вы познакомились с ней вчера вечером.

Он говорил так, словно Кен мог забыть о том, кто такая эта Грейс. Интересно, что сказал бы Фил Митчел, если бы я сообщил ему, что никогда не смогу забыть его кузину? — подумал Кен.

Однако Кен не собирался делиться с ним подобными мыслями. Вместо этого он со сдержанной иронией заметил:

— Вы говорите об учительнице.

Фил обрадовано закивал.

— Да. Послушайте, я знаю: она налетела на вас как… как укушенная…

— Да, она ничуть не скрывала своего отношения к моим планам, — холодно прервал его Кен, заставив Фила внимательно посмотреть на него. — И весьма враждебного отношения в том, что касается меня лично, — сухо закончил он.

— В этом нет ничего личного, — немедленно возразил Фил. — Это все оттого, что школа очень много для нее значит. Она горы свернула, чтобы поставить ее на ноги. А потом, она всегда любила хромых собак, заступалась за несчастненьких… Помню, когда мы были детьми, она всегда с кем-то возилась, о ком-то заботилась, хлопотала. Да, вчера вечером она хватила через край. Но она не ожидала встретить вас там и, полагаю, была еще взвинчена тем, что собиралась позавчера, придя к вам в отель, изложить свое дело, но струсила…

Внезапно со сконфуженным видом он умолк, понимая, что проболтался. Но было слишком поздно: Кен уже резким тоном задавал свой вопрос:

— Не будете ли вы так добры объяснить ваше последнее замечание?

Еще более сконфуженно Фил сделал то, о чем его просили.

Кен подождал, пока он закончит, затем недоверчиво переспросил:

— Хотите сказать, что Грейс пробралась ко мне в номер, чтобы рассказать о школе и просить не закрывать фабрику?

— Конечно, я не должен был поощрять ее и помогать ей осуществить задуманное, — признал Фил. — И Роджер, должно быть, прочтет мне нотацию, если ему станет об этом известно. Но я просто не мог сидеть сложа руки. Если бы вы знали ее лучше, вы бы поняли меня.

О, Кен ее хорошо знал, а теперь к тому же стал кое-что понимать. Например, почему Грейс оказалась в его номере. В номере — но не в постели! Может быть, она заказала то тошнотворное пойло, чтобы набраться храбрости для разговора с ним? А потом переусердствовала, и… Если так…

Фил продолжал говорить, и Кен заставил себя слушать его.

— Грейс заслужила передышки. Она так отчаянно сражалась за свою школу: сначала поднимая уровень преподавания, для того чтобы привлечь как можно больше учеников, а в последнее время — с Грегори Купером, стараясь помешать ему начать строительство на соседнем со школой лугу.

— Я что-то слышал об этом, — задумчиво произнес Кен.

— Грегори не очень-то хочет расставаться с надеждой заполучить этот кусок земли. И, как я и предупреждал Грейс, она нажила себе злейшего врага в его лице. Не секрет, что в городке его не жалуют. — Фил поморщился. — Грейс он ненавистен, и я не могу ее осуждать за это.